Бывшие. Вернуть любовь

Глава 1. Слава

– Слав, выручай, – ко мне в кабинет без стука врывается мой старый друг.

Он обычно предупреждает о своем появлении и мы договариваемся в какое время сможем встретиться, ведь я порой провожу в операционной несколько часов подряд и приезжать ко мне без преупреждения крайне рискованно. Можно нарваться на длительное ожидание.

Сейчас я тоже собираюсь к пациентам, затем у меня консультация по телемедицине, а после консилиум и приедь Шурагин на пятнадцать минут позже, то не застал бы меня.

– Беда, друг. Без тебя не справимся, – ошарашивает своими словами. – Дело жизни и смерти.

– Что случилось? – реагирую моментально, ведь когда ты врач, то прекрасно понимаешь насколько важна каждая секунда. Порой малейшее промедление может стоить жизни для твоего пациента, а судя по выражению лица Шурагина и его словам, он не просто так ко мне на кофе зашел.

У него действительно случилась беда.

– Смотри, – кладет на стол папку. Присаживается в кресло напротив. – Нужно твое мнение, – кивает на бумаги, что торчат между листами картона.

– Давай посмотрим, что у нас здесь, – произношу беря в руки принесенное другом. Открываю папку, погружаюсь в чтение и настроение тут же летит вниз.

Сложный случай…

Баба дура. А отцу этого ребенка я бы причиндал скрутил в узелок, чтоб он им никогда больше не смог воспользоваться.

Идиот!

Как можно было при нынешнем уровне медицины не скорректировать генетическое заболевание? О котором просто невозможно было не знать!

Закипая от злости и негодования еще раз пробегаю глазами по справке из роддома, по переводному эпикризу, внимательно вчитываюсь в описание и анализы. Злюсь.

Чем сильнее углубляюсь в изучение вопроса, тем сильнее становится не по себе.

Потому что все очевидно…

– Да, все верно, – с каменным выражением лица кидаю папку на стол и подтверждаю написанное другими врачами.

Пусть друг не рассчитывает на легкий исход.

– У новорожденного редкое генетическое заболевание, – отрезаю сурово. – Конечно, результат по крови придет гораздо позже, ведь генетика так быстро не делается, но здесь все признаки на лицо.

– Твою мать, – смачно выругивается Шурагин. – Что делать-то? – поднимает на меня уставший до невозможности взгляд.

Друг обеспокоен и вымотан, такое ощущение, что он не спал всю ночь и у меня уже грешным делом мелькает мысль, а не его ли это ребенок.

Но Таша не была беременна…

– Что делать? – ухмыляюсь зло. – Нечего было рожать, – выношу единственно верный вердикт.

Пусть мои слова звучат крайне жестоко, но это правда. Иначе никак.

Я сам являюсь носителем такого же заболевания и моим родителям стоило колоссальных усилий его купировать в раннем детстве. Именно поэтому до сих пор одинок. Я не собираюсь заводить семью, выслушивать от жены просьбы о детях, а потом всю свою жизнь переживать что поломка передастся следующим поколениям.

Не хочу этого ни своим детям, ни внукам.

Лучше уж никогда не становиться отцом.

– Поздно, – отрезает Валентин. – Ребенок родился, его мать в шоке, а я банально ничем не могу помочь. Ты моя единственная надежда, друг. Скажи, что нам теперь делать? – уже более настойчиво повторяет вопрос.

– Оперировать, – понимая, что время не отмотать назад и ребенка обратно не засунуть, мне не остается ничего другого кроме как развести руки в разные стороны. – Реабилитировать. Растить и любить, – добавляю то, что действительно необходимо.

– То есть этот ребенок сможет жить как все обычные дети? – уточняет старый друг.

В его глазах мелькает надежда, которую я не хочу разделять.

Но тем не менее разделяю.

– При профессионально проведенных операциях и грамотной реабилитации вполне, – заверяю его.

Я ведь живу. У меня все хорошо.

Даже практически никто из друзей и близких не догадывается о моей проблеме. Все считают, что я здоров.

– Но знаешь что больше всего меня поражает? – обращаюсь к Шурагину не скрывая своего раздражения. Эмоций слишком много и взять под контроль их не выходит.

Уж слишком больная тема для меня.

– И что же? – предвидя ответ ухмыляется.

Валентин не дурак и не хуже меня понимает, что проблему лучше предотвратить, чем исправлять.

Особенно, когда дело касается здоровья.

– Каким местом думает носитель заболевания? – цежу едко. – Ему ведь известно о возможных проблемах для потомков, он не может не знать. Так какого фига не говорит об этом ДО того, как ребенок появится на свет? Нахрена это делать? Не понимаю…

– Без понятия, – миролюбиво пожимает плечами Валентин. – Этот ребенок не мой. Племянник Таши, – поясняет и у меня пазл немного складывается в голове.

Вспоминаю его красавицу жену и моя злость медленно угасает.

Да, помню, ее сестра была беременна и там случай довольно-таки не простой. Она практически весь срок провела в больницах из-за угрозы выкидыша.

Что тоже является подтверждением теории о наследственном заболевании у плода. Организм был умнее человека и не хотел рожать заведомо больного ребенка.

Только вот его удалось сохранить. Благодаря медицине.

– Одним простым решением можно было решить сразу кучу проблем, – поясняю элементарные вещи. – Ее сестре достаточно было сделать ЭКО и родить девочку. Та была бы носителем, не более.

– Слав, ее сестра залетела случайно. Она понятия не имеет, кто отец ребенка и ничего про него не знает, – в очередной раз удивляет меня друг.

– Значит, поделом ей, – выношу суровый и жесткий вердикт. Ловлю на себе удивленный взгляд друга. – Да нечего под кого попало ложиться и потом, блин, рожать! – вновь закипаю.

Вот от таких вот недальновидных женщин одни проблемы потом… Вечно натворят бед, а мы расхлебывай.

– Ты сможешь прооперировать или нет? – спрашивает в лоб. – Я оплачу. Куплю все, что потребуется.

– Лучше мозги сестре супруги купи, – недовольно бурчу, беру со стола папку с документами и выхожу из кабинета.