Бывший-босс

1

— Вам назначено? — Секретарь в старомодном пенсне, близоруко сощурившись, разглядывает меня из-за стойки. — Имя?

— Маша. Мария Леджер.

— Отчество?

— Станиславовна, — с запинкой отвечаю я, чувствуя, что неумолимо краснею. Так происходит всегда, когда мне приходится хотя бы чуточку врать. Просто Станиславовна — это мое матчество. Боюсь, что отчество Гасовна для этой милой, пахнущей нафталином женщины, прозвучит странно.

— Ждите. Сообщу о вас Тимуру Андреевичу.

Я послушно сажусь на кушетку и достаю из сумки протеиновый батончик, чтобы заесть стресс от первого в жизни собеседования. Спрашивается, кто устраивается на работу в самый разгар лета, да еще и приехав на гости? Ответ: Леджеры. После того, как Саша за час израсходовала месячный лимит по карте, папа озаботился тем, чтобы его дети не стали прожигателями жизни и наследства. Работа на каникулах — это его условие.

— Проходите.

Прежде чем встать, я решаю сделать практику йоги, чтобы успокоиться. Закрываю глаза, складываю ладони в намасте и дышу животом. Глубокий вдох — и спокойствие наполняет мое тело подобно солнечному свету… Глубокий выдох — и все тревоги и волнения уходят в землю… Глубокий вдох… — и в меня мощным потоком входят позитив и уверенность.

— Девушка, я сейчас просто приглашу следующего, — нетерпеливо ввинчивается мне в ухо.

Распахнув глаза, я бормочу «извините» и, подхватив сумку, спешу к кабинету руководителя. На всякий случай поправив юбку, вежливо стучусь.

— Тимур … эээ…Олегович… Можно?

— Андреевич, — поправляет меня знакомый голос.

Растерянно заморгав, я разглядываю очертания знакомой фигуры, занимающей кресло. Оу. Май. Гад. Или охренеть, как сказала бы Саша. Это же… Это….

— Маша? — на мгновение Тимур тоже выглядит растерянным. — Ты что здесь делаешь?

— На работу устраиваюсь, — просияв, отвечаю я. — А ты?

— Я? Я здесь работаю. — Лицо моего бывшего парня становится скептическим. — Точнее, руковожу процессом.

От такой прекрасной новости я даже начинаю улыбаться

— Ох… С ума сойти, как мне повезло!

Не дожидаясь приглашения, я опускаюсь в кресло напротив его стола.

— А это мое первое собеседование, представляешь? Я так волновалась. Мне на работу нужно непременно устроиться, а опыта совсем нет.

— Папа перестал давать денег на карманные расходы? — Тимур откидывается на спинку кресла, глядя холодно и оценивающе.

А мне отчего-то напротив хочется улыбаться во весь рот. Вот же совпадение! В многомиллионном городе попасть в офис именно к нему.

— Почему? Не перестал. Просто хочет, чтобы дети умели зарабатывать, а не просто тратить.

— Мило. Но если уж у тебя нет опыта, а заработать нужно, не проще ли устроиться официанткой?

Улыбка сползает с моего лица. Почему Тимур это говорит? В интернете черным по белому написано, что его фирме требуются риэлторы. Можно без опыта.

— Ты не хочешь брать меня на работу?

— Не думаю, что ты нам подходишь, — без улыбки и явно не шутя отрезает он. — У тебя есть опыт работы в сфере продаж?

— Только в сфере покупок. Но компания деда много лет успешно занимается продажами. Думаю, этот талант передался и мне.

Тимур дергает челюстью, выглядя раздраженным. Может быть, устал от собеседований или не выспался. Или голодный.

— Так может тебе стоит работать у деда?

— Папа против, — поясняю я. — Сказал, что дед предпочтет откупиться, лишь бы не видеть женщин у себя в офисе.

— И теперь твой папа предлагает терпеть тебя?

Нахмурившись, я обнимаю себя руками. Кажется, дело не в голоде и не в недосыпе. Раздражение Тимура имеет непосредственное отношение ко мне.

— Зачем ты так? Я очень обрадовалась, когда тебя увидела. Думала, и ты тоже рад.

Красивое лицо Тимура покрывается бордовыми пятнами. Еще чуть-чуть, и из носа дым пойдет.

— Я — рад? Маша Станиславовна, ты вообще… — Запнувшись, он переводит недоуменный взгляд с резюме на меня. — А почему ты, кстати, Станиславовна?

— Это матчество. Вашим законом больше не возбраняется.

— Так вот, напомню тебе, Маша Станиславовна, что четыре года назад ты укатила в свою страну, не попрощавшись, и с тех пор не давала о себе знать, — чеканит Тимур, глядя в мое межбровье. — Сегодня ни с того ни с сего появляешься на пороге моего офиса и, очевидно, рассчитываешь, что я не только помогу тебе с трудоустройством, но и буду охренеть, как рад это сделать. Видимо, потому, что у тебя ноги длинные и глаза красивые. У тебя вообще совесть есть?

Опешив от внезапно свалившихся обвинений, я начинаю нервно теребить сумку.

— Мне было шестнадцать, а тебе двадцать четыре. Папа бы тебя оскопил. А еще дома меня ждал парень.

Пятна на лице Тимура медленно сливаются воедино. Я снова сболтнула лишнего, но, как всегда, поняла это слишком поздно.