Царство Четверга

Царство Четверга

- Я не сразу стал философом, - Абеляр постучал ручкой по столу и отложил ее в сторону, - чтобы отправиться в философию, нужно либо как следует настрадаться, либо быть с самого начала далеким от жизни. Философия – это не просто общая идея, выводимая из всего того, что человек делает, чем является и где живет. И не изобретение бездельников, которые не хотят или не могут выдать готовый продукт. Философия – это итог твоих скитаний, то, что ты осмыслил и свел в систему. И нет никаких гарантий, что полученное тобой знание соответствует действительности.

Он улыбнулся.

- Я помню, Джозеф Осборн, до того как ввязаться в авантюру с последовательным позитивизмом говорил о том, что глупо опираться на факты, если ты не можешь их использовать. Я бы пошел дальше и сказал, что никаких фактов по сути и нет, если ты не можешь описать их хотя бы опираясь на одно понятие. Одно-единственное, адекватное понятие. На нем можно построить всю объяснительную базу явления. В противном случае, ничего кроме чувства паники и ужаса ты не получишь.

- Вы имеете ввиду Ташерские события?

Он кивнул.

- Меня пригласили в качестве окружного общественного следователя после трех первых случаев. Вы сами знаете, что детей бывает трудно понять, особенно если разговор строится неправильно. К тому времени я работал детским психологом уже пятнадцать лет и добился неплохих результатов на этой ниве. Меня знали и рекомендовали. Поэтому предложение войти в следственную группу в качестве общественного представителя я воспринял безо всякого удивления. Беседа с первым же ребенком дала мне понять…

Абеляр замолчал, его указательный палец дернулся.

- … дала мне понять, что никакими детскими фантазиями здесь и не пахнет. Дети говорили правду. Я до сих пор поражаюсь их смелости в попытках интерпретировать происшедшее. Они погружались в себя, они стремились найти аналогии. К сожалению, ни одному из них не удалось даже приблизиться к чему-то осмысленному. А нам – понять их. Но они очень старались, очень.

Абеляр откинулся в кресле и принялся размеренно набивать трубку.

- Большинство из них умерло в первое полугодие после начала Ташерского синдрома, остальные на протяжении последующих семи лет. У меня есть подозрение, что те, кто умер позже, топтались, так сказать, на пороге, а остальные зашли слишком далеко. Я до сих пор не могу забыть их настойчивое стремление передать нам знания. Для них это было очень важно…

Он раскурил трубку и выпустил густые клубы дыма.

- Я не знаю, почему феномен распространился на возрастную группу от 8 до 12 лет, а детей другого возраста не затронул. Мне часто задавали этот вопрос, но увы, ответа на него я до сих пор не нахожу. Я также не способен сформулировать объяснение, почему система видеонаблюдения записывала события в реверсивном режиме и самостоятельно исключала периоды исчезновения и появления детей — это физически невозможно. Единственная зацепка – данные фотоумножителей, но здесь я не специалист, обратитесь в архив – там есть все отчеты на эту тему.

- Дети говорили о Глифине.

- Да, они говорили о чем-то со значением Глифин. Оно выходило из стены, которая начинала светиться перед этим и уводило их в место, названное ими впоследствии Четвергом.

- Звучит как бред.

- Так и есть. Мы много раз пытались переформулировать, провести аналогии, но лишь сталкивались с редкостным детским отчаянием. Они говорили нам, что это место – Четверг. И это не день недели, и не имеет никакого отношения ко времени. Они пытались рисовать, и все что получалось – лишь цветные кляксы… Это сводило нас с ума – кляксы-то у всех были одинаковые. Я помню, Абрахам Дюрейт подал прошение об отстранении и его приняли. Он больше не мог участвовать в том, чего категорически не понимал.

- Позднее он стал священником…

- Да, настоятелем Букового храма. Там очень красиво. Я был у него пару раз и даже подумываю прикупить домик с участком по соседству. Но город пока не отпускает.

- Скажите, многие родители предпринимали ряд усилий, чтобы защитить своих детей. Например Хальва Даннуи попыталась вывести близнецов из города. Что с ней случилось, как вы считаете?

- И опять я скажу, что не знаю. По сути, мне нечего прибавить к клиническому отчету доктора Д’Амара – женщина впала в кому. Как только детей вернули в город, кома закончилась. Вот и весь сказ. Когда лесничий подошел к машине, он утверждал, что глаза женщины закатились, а лицо вытянулось чуть ли не вдвое. Но это можно списать на игру воображения и надвигающиеся сумерки. В общем «скорая» ничего такого, о чем говорил патрульный Лесной Службы Свенсон, не обнаружила. Кома, да. И так происходило со всяким, кто пытался спасти своих детей.

- И не только своих.

- Совершенно верно.

- Я хотел бы спросить вас об Ицхаке Давиде. Вы как-то высказались, что он несколько разбавил эту историю?

- Да, Ицхак Давид, мальчик десяти лет, с математическими задатками. Если другие говорили о Четверге, то он называл место, куда попадал - Царством Четверга. При этом, как и остальные, не мог вразумительно объяснить, что сие означает. Мы с ним довольно долго работали. Даже пару раз погружали в ретроградный гипноз. Это не дало никаких результатов. Ицхак засыпал беспробудным сном часов на пять, игнорируя все наши расспросы.

- Доктор Абеляр, мне, если честно, непонятна позиция военных в этом деле. Почему они отказались принимать участие в расследовании? Из-за того, что им, возможно, что-то известно?

- Мне кажется, как раз наоборот. Им не было известно ровным счетом НИЧЕГО. И сейчас неизвестно. Они решили не вмешиваться, чтобы ненароком не показать свою неосведомленность.

- Кому? Предполагаемому противнику?

Абеляр рассмеялся.

- В том числе и ему. Но в первую очередь Бюджетной комиссии при Конгрессе.

- Вы сами просили генерала Кржича, насколько я помню, об участии. И не одним письмом.

- Да, я написал три письма. После третьего из Минобороны пришла отписка, что участие военных в текущем расследовании не является целесообразным и, что согласно Уголовному Уложению, данное расследование относится к юрисдикции окружной полиции. На этом наше плодотворное сотрудничество с военными и закончилось.