Цена любви

Глава 2.

Шум стоял невыносимый. Казалось, все говорили разом, смеялись, шутили, кричали. Эстель выглянула из шатра, где были накрыты столы для самых дорогих гостей графа де Патье, желая подышать свежим воздухом, лишенным ароматов кушаний и винных паров. Она хоть и была общительна, но не любила шумных многолюдных собраний, предпочитая разговоры в узком кругу, тихую музыку и тихий смех. Она всеми силами избегала больших сборищ, но в этом году вынуждена была принять приглашение графа на Большой турнир, потому что не смогла найти предлога отказаться. Эстель знала, что граф желает свататься к ней, и предотвратить это было невозможно. Два года назад потерявший супругу, граф был еще не стар, умен и нравился Эстель. В нем было все хорошо, и к браку их не было никаких препятствий, кроме одного: Эстель де Шательро больше не собиралась выходить замуж. Ни за кого. Даже за графа де Патье. Пять лет назад обретя свободу, она не готова была расстаться с ней даже ради громкого титула и большого богатства.

Она вышла замуж в пятнадцать лет за уже пожилого человека, который относился к ней как к дочери. Муж ее бы добр и покладист, но слово его было законом. Он решал, что Эстель будет делать, что надевать, куда поедет, и с кем будет общаться, что ей подадут на первое и на второе, в какую церковь и когда она поедет, и о чем будет молиться. Все в ее свободолюбивой натуре протестовало против мягкого диктата графа. Поэтому, когда он отдал Богу душу, Эстель, хоть и искренне оплакивала его, дала себе слово, что больше никогда не пойдет под венец. Ее сын Виктор унаследовал титул, а она стала вдовствующей графиней и обрела полную свободу. Первое время, не веря в такое счастье, она несколько раз за день могла менять платья, выбирая странные и неуместные фасоны, заказывать и отправлять обратно любые кушанья, выезжать в одно место, а прибывать в другое, от чего обрела репутацию весьма взбаломошенной особы. Но все ее странности ей готовы были простить за ее ослепительную темную красоту.

Эстель расцвела после двадцати лет. Выходя замуж, она была неуклюжей девчонкой, худой и плоскогрудой, с копной непослушных черных волос в то время, как повсюду ценились златокудрые стройные красавицы. Но после рождения сына она округлилась, грудь ее поднялась, а талия осталась тонкой и гибкой. Она наняла служанку, которая умела из ее непокорных волос делать самые модные прически, убирая их золотыми сетками и жемчугами, подчеркивая ее длинную шею и гордую посадку головы.

Вместе с красотой пришла и слава. Мужчины, прознав о красоте и богатстве вдовы де Шательро пытались завоевать ее сердце, складывая к ногам ее стихи и подвиги, титулы и богатство. Тогда-то Эстель и узнала, как грубы бывают мужчины, как несдержанны и невоспитаны. Они поджидали ее в коридорах замка, и набрасывались с поцелуями, почему-то считая, что она и сама желает того же. Два раза попавшись в ловушку, Эстель стала ходить с охраной, старалась держаться подальше от мужчин, презирая их за грубость и животные инстинкты, которые воспитание призвано было скрывать, но почему-то не скрывало. Мужчины присылали ей фривольные стишки, завуалированные рифмой и двузначными словечками, считая, что она должна поощрять такие вещи. Эстель же они оскорбляли, и при встрече с подобным стихоплетом серые глаза ее становились холоднее льда. Презрение, вот что заслуживали мужчины! Эстель убеждалась в этом все чаще и чаще! Своего сына она старалась воспитывать так, чтобы ему в голову не могло прийти оскорбить женщину. Животные инстинкты должны быть глубоко спрятаны под лоском, скромностью и умением себя держать! В себе Эстель добилась этого в наивысшей степени. Ее холодность и надменность стали пословицей. Ей даже дали прозвище - Ледяная Звезда.

-Кто растопит лед Ледяной Звезды получит великую награду, - услышала она и быстро задернула полу шатра, оставив только небольшую щель для того, чтобы увидеть насмешника.

Под высоким дубом, шагах в десяти от шатра, на синем мягком ковре сидели двое: второй сын графа де Патье Марсель де Сен-Жен и ее вчерашний знакомец. Кровь бросилась Эстель в лицо. Нахал, посмевший воспользоваться тем, что она вышла без охраны, беззаботно играл травинкой, прокручивая ее между пальцами. Его красивое лицо было повернуто в ее сторону, и она видела, как он улыбается.

-Ледяная Звезда? - сказал он с усмешкой, и Эстель снова покраснела, - звучит заманчиво. Она и впрямь холодна, как лед. Но такие дамы не для меня, большее, чем ночь в шатре, мне не положено, - он пожал плечами, - так что нечего и пытаться.

-А я попытаюсь, - Марсель де Сен-Жен казалось был вдохновлен перспективой, - мой папенька желает иметь ее женой, но меня совсем не устраивает такая мачеха. Пусть отец получит красавицу-невестку.

Эдуар поднял брови, отбросил травинку и встал:

-Вот это страсти у вас кипят, друг. Смотри на обожгись.

-Ты говоришь так, будто я не способен сладить со строптивой дамой, - заносчиво сказал Марсель.

-Нет. Я говорю так, чтобы вы с отцом не устроили войну за серые глаза на потеху соседям.

-А ты?

Эдуар снова пожал плечами.

-Мне не с руки играть в такие игры. Мне она не нужна.

Не нужна? Эстель с трудом сдержалась, чтобы не выскочить из шатра и не надавать ему пощечин, стереть с его красивого лица эту мерзкую усмешку. Он вчера испортил ей весь вечер своими замашками, а сегодня говорит, что она ему не нужна! Кто он такой, чтобы сравниться с ней? Господин двух слуг? Ее свита не умещается в гостинице, тогда как все его слуги могут разместиться на одной кровати! Кто он такой, чтобы посылать к ней менестреля с дурацкими песнями о звездных очах? Нет, нельзя сказать, что песня была плоха, но это заслуга менестреля. “Тогда я буду спать в вашей спальне!” - каков наглец! Эстель вздохнула. Несмотря на свое возмущение, она должна была признать, что подобное заявление вполне могло бы покорить знакомых ей дам. Неужели бродячий рыцарь де Бризе на самом деле желал разделить с ней постель на одну ночь и предложил ей себя в такой грубой форме? Эстель больше всего на свете ненавидела грубость, и Эдуар был ей противен.
Никакие песни и извинения не помогут ему получить ее прощения. Как посмел он думать, что она желает его? Неужели женщины готовы на все, чтобы только заманить его в свою спальню, и он настолько обнаглел, что принял ее за одну из таких дам?

Эстель села на низкий табурет, и сложила руки на коленях. Ей хотелось плакать, а губы ее горели, будто он поцеловал ее не вчера, а сегодня. Как смыть с себя следы его похотливых рук? Вечером Эстель наверно часа два отмокала в бочке, потом служанки растирали ее тело ароматными маслами, но она все еще чувствовала, что не чиста. Мужлан, мужлан, недостойный быть рыцарем! Недостойный сражаться с лучшими мужами Пуату! Привыкший к легким победам, и не ведавший горя! Эстель встала, ни в силах усидеть на месте от переполнявших ее чувств.

Вдруг в ее голове мелькнула заманчивая мысль. Эстель закусила губу и прижала руки к груди. Он будет наказан за свою грубость. Она знала, что делать.