Цена мечты

Цена мечты

Огромное помещение, напоминающее одновременно ангар и склад, было темным, пыльным, и несло на себе печать заброшенности.

Люди приходили сюда редко, только для того, чтобы проверить, что хранящаяся внутри громадная конструкция, старая, покрытая многочисленными вмятинами и ржавчиной, никуда не делась. И оставляли ракету продолжать ржаветь в темноте и пыли.

Скрип дверцы ангара, человеческая фигура в прямоугольнике света замерла, должно быть, дожидаясь, когда глаза хоть немного привыкнут к темноте ангара. А потом человек, сделав несколько шагов, оказался внутри, и дверь ангара закрылась, отрезая его от солнечного света.

Судя по тяжелому дыханию и шаркающей походке, человек был уже очень стар, или, может быть, болен. Однако пусть медленно, преодолевая немощь собственного тела, женщина приближалась ко всеми забытому, оставленному здесь ржаветь и разрушаться гиганту, символу их побед над пространством и земным притяжением.

Ей не нужно было видеть в темноте. Тело, после стольких лет, все еще помнило, куда идти. И хотя препятствий на пути давно не было, ноги ступали осторожно, а шаги, пусть и были тяжелыми, нерешительными, тем не менее неотвратимо приближали ее к цели. Всю свою жизнь Астрид Херц стремилась к воплотить в жизнь собственную мечту. И раз за разом кто-то там, на небесах, превращал ее стремление в реальность, не забывая взять за воплощение задуманного справедливую плату. И никогда, ни разу, Астрид не отказалась платить за свою мечту.

Медленно, очень медленно человеческая фигура добрела до оставленного в ангаре гордого символа прошлых побед, и, прикоснувшись к нему, нежно провела рукой по облезающему, шершавому металлу.

* * *

Счастьем было попасть в научную группу Вернера фон Брауна. Казалось бы, кто воспримет всерьез молодую женщину, даже если она чертит свои чертежи с таким вдохновением, словно рисует картины? Она оказалась инженером от Бога, и коллеги признавали это, быстро перестав шутить насчет кирхен, кюхен и киндер. Эта женщина в своем конструкторском гении была не только равна мужчинам, но во многом их даже превосходила.

То было время, когда родина Астрид, Германия, должна была подняться с колен, и доказать всем, что сумеет добиться огромного величества, напутствуемая Рейхом. И она вместе с другими делала многое для того, чтобы возвеличить собственную родину.

Астрид надеялась, что поможет своей стране найти путь к звездам, но ей приходилось работать над оружием. Те крылатые красавицы, которым подарил способность летать в том числе и ее гений, в конечном итоге принесли людям немало горя.

Когда Германия пала, Астрид вместе с фон Брауном сдалась американцам. Вскоре она обрела новую родину, тоскуя иногда по родной Германии, надеясь, что страна в очередной раз встанет с колен, и мечтая создать ракету, которая принесет людям не горе и страх, а новые миры.

Отец, оставшийся в Германии, все так же поддерживал Астрид деньгами. Даже в стране победившей демократии женщина не могла скрыть аристократичность и породу, а свой конструкторский гений и умение вести за собой людей Астрид скрывать и не собиралась. Тогда она и стала руководителем одного из трех конструкторских отделов проекта «Winged dream». Под ее руководством работало множество талантливых и по-своему уникальных специалистов, и фрекен Херц (вернее, тогда уже – мисс Херц) оставалось только сплотить их для совместной работы над этим грандиозным проектом.

* * *

Маленькая старушечья рука, со сморщенной кожей и выступающими венами все гладила и гладила шершавый металл, а женщина стояла, прислонившись к тому, что осталось от ракеты, словно вжимаясь в грязный металл всем телом, незряче глядя во тьму ангара. Ей не нужно было видеть. Перед глазами старухи появлялись картины давно прошедших событий. Астрид вспоминала.

Они были очень разными, гении и просто хорошие, умные люди, пришедшие работать в ее отдел. Совсем молодая американка, дочь сенатора, грезящая о мировом господстве своей родины, сосем так же, как когда-то грезила Астрид, средних лет еврейка с уставшим, каким-то затравленным взглядом, были эмигранты и американцы во многих поколениях. Все вместе они готовились воплотить в реальность свою мечту.

Астрид не спала ночами, вычерчивая, высчитывая, проверяя работу подчиненных, отвечая на их вопросы, помогая и поддерживая. Энергия бурлила в ней, давая силы рваться вперед. Самой себе Астрид казалась крылатой валькирией, девой битв, принесшей окружающим, как она надеялась, не меч, но мир.

Они так волновались, ожидая первого запуска. Только вот тогда ракета даже не оторвалась от земли. Они многое вложили в этот запуск – не только отдел Астрид, конечно, а все отделы, участвующие в проекте. Тестирование и изучение обломков ракеты показало, что ошибка произошла в отделе мисс Херц. И снова Астрид проверяла чертежи и расчеты, ища ошибку, теперь у нее не было времени на игры с собственным самолюбием, она больше не считала себя валькирией. Белокурые бестии не ошибаются. А работы было столько, что уже не осталось времени мечтать о грядущем величии ее милой родины.

Сотрудники других отделов, нервные, дерганые, недобро посматривали на Астрид и ее подчиненных. Первый пробный запуск, то есть то, что должно было стать запуском, многим дался непросто. Один конструктор, русский эмигрант, так переживал, что теперь у него частенько побаливало сердце. Самая юная подчиненная Астрид, не перенеся стресса и постоянного напряжения гонки со временем, и слегла с нервным истощением. А какой-то ирландец из другого отдела, по слухам, начал избегать своих друзей. Ему настолько было стыдно показаться им на глаза, что он бросил пить, чтобы больше не иметь повода посещать паб, где обычно после работы встречался с друзьями.

* * *

Астрид помнила, как убеждала своих подчиненных выкладываться по полной, как проводила дни и ночи на работе... И все равно ее отдел посчитали виновным в общей неудаче, а лично ей пришлось отчитываться перед комиссией по антиамериканской деятельности. Это были, пожалуй, самые тяжелые дни в ее жизни. Никакие неудачи и разочарования невозможно было сравнить с растянутым на несколько дней прессингом американской бюрократии.