Цена заблуждения

Цена заблуждения

ЦЕНА ЗАБЛУЖДЕНИЯ

I

Нина Петровна и Ева шли навестить Томку — молодую волчицу, которую кто-то подбросил к их квартире и которую позже пришлось отдать в зоопарк.

Малышка Ева бросилась к клетке:

— Томка, Томка!

Серый ком в углу ожил. Волчица вскочила, заметалась; встав на задние лапы, застучала передними о сетку и закрутила головой. По выходным дням они навещали Томку, приносили что-нибудь вкусненькое. Вот и сейчас девочка совала ей пирожки с абрикосами, которые волчица почему-то любила. Сторож беспрекословно открывал клетку – он и сам не боялся Томки.

Волчица прыгала на них, носилась по клетке – словом, вела себя так, как на ее месте вела бы себя любая собачонка. А когда они уходили, неподвижно стояла, понурив голову, уткнувшись носом в решетку и смотрела вслед тоскливо и обреченно. «Она так и не поняла, за что ее наказали! — думала Нина Петровна. – Ведь ее точки зрения, вела себя безупречно. Никого не обижала, зорко следила за вторгшимися в квартиру чужаками: мало ли что у тех на уме? Из квартиры без разрешения хозяев никого не выпускала, да и тогда скалила зубы, давая понять, кто на данной территории главный. Разве ее вина, что гости воспринимали это чересчур болезненно?»

— Ева, не подходи близко к клеткам, здесь дикие животные, а не ручные! – крикнула она, увидев, что убежавшая вперед девочка остановилась слишком близко у одной из них и почти припала к решетке.

— Здесь больная собачка, мама! Она умирает! – крикнула девочка.

Нина Петровна прибавила шагу и остановилась рядом. Грязно-рыжее тельце с серыми крапинами лежало на полу в неестественной позе, вздрагивая время от времени.

— Это львенок, Ева. Кажется он, действительно, болен…

— А почему его не лечат?

Нине и самой хотелось это узнать, она подозвала сторожа.

—Так мать умерла вчера от родов,— сказал он. – И этот не жилец, уже решили его усыпить.

— Почему? Он не ест?

Сторож почесал в затылке:

— Да ест, кажется, но очень плохо, и слаб слишком. Видно, тоже пострадал бедняга!

Нина Петровна увидела тревожный взгляд дочери и, взяв ее за руку, решительно направилась к директору зоопарка.

— Какая вам разница усыпить или отдать? – убеждала она. – Если выходим его, то вернем!

Директор, наконец, согласился.

Прижимая к себе детеныша, завернутого в собственный шарф, Нина и представить не могла, как этот маленький слабый комочек изменит их жизнь.

— А у нас лев! — не выдержав, похвасталась девочка толстому дяденьке, который смотрел на мальчишек, играющих в футбол.

— А? — мужчина рассеянно обернулся.

— Здравствуйте, Нина Петровна, — сказал он, узнав соседку по подъезду.

— Здравствуйте, Гасан Ибрагимович! Пойдем, Ева, — женщина потянула девочку за руку.

— Лев! — повторила малышка, разочарованная тем, что новость не произвела желаемого эффекта.

Но мать увела ее, и Гасан Бабаев успел заметить только рыжую тонкую ногу, торчавшую из-под шарфа. «Собаку что ли у них так зовут? — подумал он. — Наверное, еще щенка себе завели. Говорят, в их квартире полно животных...» Но это было совсем не его дело, и он снова повернулся к спортивной площадке, найдя глазами сына. Тофиг так ловко управлялся с мячом, что Гасан Ибрагимович не мог не любоваться своим первенцем.

Но прошло время, и сын подтвердил слова девочки. Это было уже месяца через два, за ужином. Блестя черными угольками глаз, Тофиг взахлеб рассказывал, как их класс вместе с учительницей ходил к Еве Берберовой знакомится с Кингом (так, по его словам, звали львенка).

— Он вот такой, — мальчик приподнял ладонь над полом сантиметров на сорок. — Похож на щенка: голова большая, а лапы толстые. И в игрушки играет Евины и Ромкины, как щенок. Что, не верите? ( Тофиг надулся). Ну так сами сходите и посмотрите!

— Что ты об этом думаешь? — спросил Гасан жену, когда мальчик, допив чай, выскользнул из кухни.

Ламия, замершая от услышанной новости над плитой, встрепнулась и вздохнула.

— Да что тут скажешь? Люди собак боятся, а тут лев!

— Он маленький еще, — успокил жену Гасан, вспомнив рыженькую ногу.

Но львенок рос. И после экскурсии учеников в дом Берберовых его существование перестало быть тайной не только для всего дома, а даже и для квартала. Любопытные напрашивались в гости или подкарауливали львенка утром у подъезда, так как Берберовы стали выводить его на прогулку: всем хотелось посмотреть на живого льва вблизи.

Слово «лев» стало долетать до Гасана, когда он шел на работу или обратно мимо женщин, кучкой стоявших во дворе. Однажды одна из них остановила его и спросила:

— Вы слышали, у Берберовых лев? Ужас! Сегодня Захра шла на работу, вдруг кто-то ее сзади хвать! Оглянулась — это лев вцепился когтями в чулок. Она как закричит! Мальчик, оказывается, льва с поводка спустил, и он порвал Захре чулки! А Берберовы даже не извинились.

В каждом мужчине живет мальчишка. Гасану уже самому не терпелось увидеть подросшего льва, но он никак не мог столкнуться с ним утром. И, наконец, поддавшись на уговоры сына, пошел с ним к его однокласснице. Тофиг, как свой, проскользнул в дверь и убежал играть с детьми Берберовых, а Гасан неуклюже замер на пороге.

— Вот, хотел вашего зверя посмотреть, — промямлил он вышедшему на встречу хозяину — невысокому приземистому мужчине с лысиной на голове. На счастье, Лев Львович был дома один и довольно радушно принял его.

— Проходите, Гасан Ибрагимович. Кинг!