Центурион

— Лицом в пол! — с потоком обжигающего воздуха выдохнул террорист в мои переплетенные ледяные пальцы, которые плотно прижимались к вспотевшему затылку.

И когда я тихо, с пластичностью йога, опустилась на землю, ещё две негласные команды прозвучали в голове: «Ни единого звука! Ни одного резкого движения, Наоми!»

— Не дергайся! — оторопь, лютый ужас сковал всё моё нутро, когда террорист резко ткнул холодным дулом автомата мне между оголённых лопаток!

Боже, а может он сейчас оглушит прикладом только за то, что я —дура такая, напялила слишком уж откровенное платье?

Я зажмурилась и стиснула зубы. И мгновенно прокрутила кучу смутных сценариев погибели…

Внезапно, наверное, от шока, мои чувства обострились. И я отчётливо ощутила запах, исходящий от психа с оружием. Точнее — зловоние. От него разило чем-то кислым и прогорклым. Мне представилось, будто не жизнь в подворотне и гнилые зубы являются тому причиной, а какая-то сильнодействующая наркота, способная окончательно свести с ума неуравновешенного нелюдя.

А ещё перед глазами предстали его испещрённые рубцами щеки. Словно отметины от мелкой дроби кустарного оружия для охоты на птиц и мелкую дичь...

Звуки удаляющихся тяжёлых шагов. Шарканья подошв массивных грязных ботинок. Я сделала неслышный короткий выдох облегчения.

— Эй, — я почувствовала еле ощутимое прикосновение тёплых подушечек пальцев на оголённом плече.

Меня поразило это короткое, но удивительно мягкое и такое живое: «эй». Впечатлил невероятно смелый жест незнакомца, что лежал совсем рядом, но я напрочь забыла о его существовании. Потому что всё вокруг замерло, затаилось, нет… обмерло.

Непреодолимое чувство любопытства к этому парню обуяло настолько, что я слегка повернула голову в его сторону.

Жутко опасно и опрометчиво?

Да, а ещё, очень смело для меня — вечно тревожной паникёрши.

Глаза незнакомца…

Никогда не встречала человека с таким ярким цветом радужки. Голубые, со светящимися вкраплениями серебра. Холодный оттенок замёрзшего северного озера. Чистого, сияющего прожилками и ледяными кристаллами.

И его взгляд! Какой-то позитивный, располагающий, но со щепоткой дерзости и авантюризма…

Вот бы остальное увидеть, да, Наоми?

Увы, большую часть его лица скрывало подобие шлема римского воина. Центуриона.

И я мысленно начала дорисовывать его черты. Его нос с еле-еле заметной горбинкой. Не очень большой, но не кнопкой мелкой. Ну и разумеется, широкие скулы. Однозначно они у незнакомца выдающиеся, как говорят… волевые.

Ещё и в совокупности со структурным телом?

О, да! Мой взгляд, увы, ограниченный из-за неудобной позы, скользнул по его плечам и лопаткам.

Боже-Боже!

Я невольно сглотнула и вспыхнула щеками, потому что откровенно и непозволительно долго пялилась на незнакомца, который, вероятно, ожидал от меня какой-то реакции на его странный, загадочный призыв. Но и вместе с тем, этот хитрец, будто давал мне время, чтобы изучить его… нет… налюбоваться им… Напоследок?

Боже, Наоми, опомнись!

Он не древний римлянин с удивительными глазами, а стриптизер, которому несколько минут назад пожилые дамочки, отдыхающие за соседним столиком, совали в трусы… нет… в набедренную повязку… или как эта штука называется… тьфу, короче, деньги пихали туда.

А вы оба, если что, вообще-то, находитесь в заложниках!

— Есть план, — шепнул незнакомец… то есть, стриптизер, то есть… Центурион.

План? Он, что, всерьёз решил противостоять человеку, нет, больному психу с автоматом?!

Да этот парень, видимо, тоже не в себе!

Что-что-о-о-о?

Он сейчас положил ладонь мне на плечо?

От этого прикосновения по спине пробежал целый легион из горячих мурашек!

Глаза Центуриона хитро улыбнулись и блеснули серебром…

— Вы сгорите в геенне огненной, ибо, грех поглотил тела и мысли ваши! — вдруг раздался дребезжащий, скрипучий голос террориста.

Мгновенное возвращение в чудовищное настоящее. В место, где есть овальный зал, тёмно-красный ковролин с рисунком в виде ромбов. И удушливый смрад плена. Но самое главное — психопат, который, видимо, назначил себя как опытным проповедником, так и жестоким, но справедливым палачом.

Центурион. Мне хотелось смотреть только на него. Полагаться на него одного!

А он прищурился, явно над чем-то задумавшись…

Но теперь я не ощущала сковывающего ужаса, потому что почувствовала прилив энергии. Да, да, и ещё раз — да. Центурион уже успел заразить меня своим сумасшедшим бесстрашием!

Потому что я не хочу помереть на девичнике Эмми, который она, идиотка такая, решила провести в стриптиз-клубе!

Потому что я, хоть и втайне, но действительно хочу напялить дурацкий наряд подружки невесты оттенка абрикос.

Желаю щедро и от души забросать глупую, любимую Эмми и её мужа Тома горстями риса, монетами в один цент и лепестками роз, после церемонии в часовне.

Хочу услышать звон алюминиевых банок, что будут привязаны к ретро-тачке молодожёнов.

А потом, я жажду напиться шампанского и танцевать до упаду в ресторане…

Нет, отчаянно мечтаю получить приглашение на медленный танец... Именно от этого Центуриона!

Он подаст мне руку. И уже без всякой опаски я возьму её. А затем, мы сбежим. В гостиничный номер, чтобы…

И, силой богатой фантазии я — художница, двумя крупными мазками дорисовала губы Центуриона. Тёплые… вкусные. Произносящие не короткое: «эй?», а: «иди сюда, живо, красавица!». И непременно мягкие. Ещё мягче, чем подушечки его пальцев. Пальцев, которым я заочно позволила любые шалости, игры, манипуляции..

Господи-Боже!

Я хочу дожить и до своей свадьбы, черт меня подери и в конце-концов!

— Дланью своей я сожгу в огне Содом и Гоморру, ибо вы сами ушли с праведного пути… — нараспев, продолжал объяснять причину своего прихода в стриптиз-клуб психопат.

— Я его отвлеку. — прошептал Центурион под зловещий этот бубнёж. — У нас мало времени. — он теперь перешёл на серьёзный тон и этим автоматически заставил меня внутренне собраться, вникать в каждое его слово.

И я не подумала о том, есть ли у меня какой-то там выбор. Следовать за Центурионом. Довериться ему и не спасовать. Потому что время наших жизней действительно истекало. Его отсчитывал высокопарно-назидательными эпитетами псих, возомнивший себя ангелом с карающим мечом.

— Как тебя зовут, эй? — тихонечко спросил мой Центурион.

«Мой», Боже…

— Наоми. — произнесла я одними губами, заледенев.

— Красивое имя, — с беспечным задором подмигнул он.

И я тут же взяла невидимый карандаш и дорисовала ещё и две ямочки на его щеках. Да, у него точно есть ямочки…

— Там, — еле заметно качнул головой Центурион в сторону огибающей зал стриптиз-площадки. — Кнопка. Жёлтая. Нажми её, а остальное — за мной, лады? — и это словечко: «лады» прозвучало чудно, по-простому, по-деревенски, что ли…

Он погладил меня по плечу и тут же разорвал этот наш потрясающий, но такой короткий тактильный контакт.

— И не останется в доме греха никакого, придёт очищение… — продолжил на жутко-торжествующих нотах террорист.

— Кнопка! — шепнул Центурион и снова подмигнул мне.

Что-о-о?

Он резко приподнялся. Встал на колени и заложил руки за голову!

Боже, что он творит?

Я задохнулась! Я не думала ни о себе, ни о подругах, ни о других заложниках. Их сердца всё ещё учащенно бились, а вот сердце моего Центуриона сейчас остановится из-за выстрела почти в упор…

Господи!

— У меня последняя просьба, точнее, я умоляю вас… — придал послушно-надрывные ноты своему голосу мой Центурион.

— Чего-о-о? — явно опешил психопат и взвёл автомат.

Зал впервые разом ахнул от ужаса! И, наверное, от недоумения тоже.

— Дайте шанс произнести предсмертную молитву, сэр. — чётко произнёс мой Центурион, пока я ловила каждое слово, пыталась запомнить его тембр, интонации.

Тишина. Гробовая, полнейшая!

Террорист взял паузу, чтобы обдумать просьбу одного из грешников.

— Ладно, я даю вам, нечестивцы, возможность покаяться. Встаньте на колени. Соберитесь в круг, живо! И без лишних движений.

— Пора! — шепнул Центурион, когда я прошаркала на коленях мимо него. — Давай, Наоми. А потом мы пойдём на… — не закончил он, чуя что может спалиться в самый важный момент в жизни.

Боже! На свидание пойдём?

Всё, Наоми пропала!

Но, чтобы не пропасть в прямом смысле и отдаться с потрохами моему Центуриону, надо ещё постараться.

И я скользнула в сторону, когда психопат развернулся полубоком. Юркнула туда, где уже замаячила жёлтая кнопка.

Ещё немного…

Чуток…

Хоп! Готово! Есть!

Оглушительный хлопок!

Ослепительный взрыв из золотистых конфетти заполнил зал!

— Что за-а-а?! — раздался недоуменный, какой-то приглушённый, отдалённый крик террориста.

Звуки борьбы, возгласы и вопли женщин!

Не знаю сколько времени прошло... Секунды? Минуты? В любом случае, мне требовалась пауза, чтобы опомниться, побороть естественный страх. А заодно, сообразить что вообще произошло?!

Мой пульс буквально зашкаливал, но я сделала огромное внутреннее усилие. Выглянула из укрытия…

Центр зала. Обезвреженный психопат на полу. А сверху на нем — мой Центурион!

Шлем воина с красным пером, ниже — идеальный голый торс, забавный пупок шариком, чуть съехавшая набедренная повязка, из которой торчала купюра в сто долларов.

Лучезарный воин! В это мгновение на него падал весь свет, что существует во вселенной.

Мой герой!

Он снял шлем…

— Боже! — пролепетала я, пока моя душа ликовала!

Горящие озорные глаза мальчишки на широкоскулом лице. Смешной нос озорника с россыпью светлых веснушек. Центурион сосредоточенно прикусил нижнюю губу, но при этом умудрялся улыбаться. Ртом, глазами, всеми чёрточками сияющего лица. Даже его взъерошенные светло-русые волосы хихикали каждой вьющейся волосиной.

Кожа, прихваченная южным загаром, а вовсе не городским солярием.Парень из южного штата, точно-точно!

С фермы, где по утрам кричат петухи, а дети не в приставку рубятся, а бегают как очумелые до самого заката. То родителям помоги, то поставь на место обнаглевших гусей. Никакого шика мегаполиса. Никаких там спортзалов и высокомерия новоиспечённого горожанина.

Чистая энергия, пахнущая утренним солнцем и парным молоком!

Совсем не таким я его себе рисовала…

Центурион превзошёл мои ожидания! Он — лучший. По определению!

И тут мой герой отвлёкся от стенающего и безвольного психа-фанатика и принялся разыскивать глазами…

Меня?

Да, он сделал именно это!

Центурион игриво подмигнул мне показал все тридцать два белоснежных зуба.

И на его щеках появились ямочки…

Бинго!

Всё, Наоми Шелдон, ты точно пропала!