Цепи жизни

С чего всё началось?

Когда-то родились на свет два чудесных мальчика, братья-близнецы. Но мать не хотела их рождения, поэтому отказалась от детей. Дети обычно начинают плакать, когда их убирают от матери, но Дима не плакал тогда, он начал плакать, когда его убрали от Маэля.. Они попали в детский дом, один из тех, которые действительно можно назвать жутким местом: страшные люди, озлобившиеся дети и они, такие милые, добрые… И очень хрупкие. Они были нездоровы, потому что их мать во время беременности уже ненавидела своих детей и нещадно пила, курила, делала всё, что могла, чтобы испортить здоровье мальчикам, хотя они не были ни в чём виноваты. В итоге один из них, Маэль, как его назвали уже в детском доме, родился с пороком сердца, а второй, Дима, изначально более крепкий, более сильный, просто со слабым сердцем и иммунитетом. Они росли в этом доме, Дима всегда находил брата, даже пока они были младенцами, что-то в его детской душе кричало, что ему нужно быть рядом с этим слабым беспомощным мальчиком, который только и делает, что плачет от страха… Когда им было всего два года, в их матери что-то проснулось, вроде материнского инстинкта. Она забрала Маэля к себе, в семью… Сначала она пыталась притвориться, что любит его, но потом только издевалась над ним, ломала ещё даже не начавшую формироваться психику. Ей и её мужу это удалось вполне, хватило одной несчастной вазы… 

— Я видеть его не могу! Ненавижу! Я убью его! Он вдребезги разбил мою любимую вазу! 

— Мари, тише, это же ребёнок. Детям простительна неловкость. 

– Нет, Генри, ты не понимаешь! Он противен мне, я не могу больше притворяться, что люблю его, это выше моих сил! Давай отдадим его обратно в детдом, пожалуйста… 

— Неужели ты не помнишь, что мы с тобой сами вышли оттуда? Вспомни своё детство. Ты хочешь сказать, что тебе там нравилось? 

— Конечно нет. Этот период своей жизни я вспоминаю, как страшный сон. Но он заслужил такое детство, я уверена в этом. 

— Зато я не уверен. Дорогая, потерпи ещё немного, обещаю, скоро мы с тобой уедем далеко-далеко отсюда, а его оставим здесь. Пусть живёт, как хочет. При всей моей неприязни к этому маленькому идиоту, я не хочу лишать его детства. 

— Ладно, будь по-твоему. 

Но через несколько дней они всё-таки вернули ребёнка в детский дом, поняли, что иного пути нет, когда Мари попыталась придушить его подушкой и почти это сделала. Когда Маэль снова оказался в том жутком месте, Дима уже научился ходить – очень быстро развивался, в нём были грандиозные задатки – и, конечно, сразу нашёл брата, то ли подошёл, то ли подполз к нему и сразу максимально крепко для своих лет обнял его, даже не умея пока ничего держать, где-то на ментальном уровне чувствовал, что Маэлю сейчас очень нужна помощь, его нужно успокоить и как можно скорее, чтобы ему вдруг не стало совсем плохо. Но пролетали годы, мальчики росли, всегда рядом, ни на шаг друг от друга… И вот, им пять лет. Обычный вечер, дети шумят, играют, Дима обнимает Маэля, защищает его от страха, от насмешек других детей, от всего этого мира, смотрит только на него своими большими красивыми голубыми глазами… Но Маэль вдруг резко вскрикивает от боли и хватается за сердце, приступ. Дима в панике, не знает, что делать, но понимает, что если сейчас не сделает хоть что-нибудь, может потерять своего самого дорогого человека, поэтому быстро подхватывает его на руки, толком не понимая, что делает и, сдерживая собственную нарастающую боль, бежит к воспитательнице, Маргарите Николаевне и кричит только одну фразу перед тем, как разрыдаться от страха: 

— Маргарита Николаевна, прошу вас, помогите… 

Мальчику самому уже плохо от такого ужаса, больное сердце дало о себе знать сильнее и он упал на колени, не отпуская Маэля, едва удерживая себя в сознании и всё равно успевая тихо-тихо шептать то, что считал сейчас нужным: 

— Маленький мой, солнышко моё, только держись… Пожалуйста, только не бросай меня, только не бросай… 

К приезду скорой помощи они оба уже были без сознания, врачи забрали их и назначили Маэлю операцию, которая сломает всю его жизнь…