Церцея Кеосса. Проклятие этого мира

Пролог

Около 3000 лет до нашей эры

Император ацтекского племени обвел суровым взглядом белые колонны, обрамляющие бассейн с когда-то кристально чистой водой. Уже много недель как воды в нем помутнели и затянулись зеленоватой тиной. Его не могли очистить ни слуги, ни причудливые рыбки с красно-серебристой чешуей, некогда справлявшиеся с этой задачей. Одна за одной они всплывали брюшком кверху, добавляя бассейну смрада.

Император Кеосс видел в этом предзнаменование – близился конец существования его могущественной цивилизации. Черноволосый смуглый мужчина прошелся вдоль бассейна. В нем должны были плескаться его дети. Но жена – красавица с гипнотизирующими изгибами тела – вот уже три года не могла понести ребенка.

Кеосс стремительно спустился по каменным ступеням и пересек некогда зеленый сад с плодовитыми деревьями и кустарникам. Он чах вместе с бассейном. Сколько слуги не поливали растения, земля сохла и покрывалась трещинами, плоды скукоживались, иссыхая изнутри, а листья желтели и обращались в прах.

Сама природа кричала императору о грядущей гибели его племени, разросшегося на несколько городов и затерянного от врагов в непроходимых джунглях.

Мужчина откинул тяжелый полог и без приглашения вошел в обиталище Провидца. Крошечную комнату без окон и с минимальными удобствами – как того пожелал сам Провидец – заволокло дурманящим дымом. Кеоссу стало трудно дышать. Он не выносил, когда Провидец жег свои травы и свечи. Но иначе на того не могло снизойти озарение. Лишь через густой дым он мог узреть туманное будущее и открыть его императору.

– Император, – прохрипел низкорослый мужчина.

Его лицо было испещрено глубокими морщинами, а волосы стали совсем белыми из-за седины. Провидец был в два раза моложе императора, но из-за своих странствий в будущее и разговоров с духами он выглядел гораздо старше своих лет. Как он утверждал – за эту связь приходилось расплачиваться целыми годами жизни. Кеосс ценил преданность своего Провидца и готов был даровать тому почетную гробницу, раз при жизни тот не брал с императора ни монет, ни золота, ни наложниц.

– Ты что-нибудь увидел? – нервно, с трепыхающимся от волнения сердцем, спросил Кеосс.

– Да, мой император.

– Что? – потребовал ответа император Кеосс. – Что губит мое племя?

– Я вижу… Я вижу, что ваша жена погубит всю жизнь… Не только на этой земле, но и на дальней. Той, что еще не изведана нами.

Мужчина нахмурился, стараясь задержать дыхание. От дыма, окутавшего комнатушку, начинала кружиться голова.

– Церцея… – вымолвил он на одном дыхании.

– Церцея, – вторил ему Провидец. – Вас не удивляло, что она не может даровать вам наследников? Ее чрево отравлено, в нем не может зародиться жизнь. Вас не удивляло, что ее служанки умирали от болезней или погибали при загадочных обстоятельствах? Вас не удивляло, когда сад, который вы подарили ей, начал давать отравленные плоды?

Император мотнул головой, отрезвляя разум. Все странности, о которых молвил Провидец, не раз заставляли его задуматься о своей жене. Но когда он видел Церцею – ее лисьи глаза, проникновенный тяжелый взгляд, полные сочные губы и тело, щедро украшенное золотыми украшениями с драгоценными камнями – мужчина впадал в транс и словно загипнотизированный соглашался во всем с женой, разделяя ее мнение по каждому поднятому вопросу. Он верил и доверял ей. Церцея была для императора главным трофеем, который он сумел завоевать.

– Церцея моя жена, – твердо произнес Кеосс. – Не в ее интересах устроить гибель цивилизации, которой правит ее муж – а значит, и она сама.

Провидец закашлялся, скрывая от императора кровь, которую он отхаркивал с тех самых пор, как бассейн затянуло тиной, а сад начал чахнуть.

– Мой император, я ясно вижу конец всему живому. В этом виновна ваша жена и ее украшения.

– Украшения? – свел брови к переносице Кеосс. На мгновение ему показалось, что Провидец выжил из ума. – Как украшения, дарованные мной же, могут убить целое племя, уничтожить города и саму жизнь на земле?

– Церцея могущественна и всесокрушающа. Ее величие в несколько крат превышает ваше.

Император уязвленно поморщился. Несмотря на всецелую любовь к жене, он не мог вынести того, чтобы кто-то был сильнее и мощнее его самого. Кеосс отступил на два шага, кое-как сдерживая порыв выйти из этого места, полного угара, духов и неведомой ему мочи.

– Что я должен сделать, чтобы предотвратить забвение моего племени? – пробормотал мужчина, сглатывая и увлажняя дерущее от дыма горло. Он был буквально опьянен.

Через пелену омута до него донесся далекий голос Провидца:

– Империя или Церцея?

– Империя, – не задумываясь ответил Кеосс.

Если жена была способна лишить его власти над народом и стереть существование всего живого, то зачем ему рядом эта красивая, но коварная женщина?