Чародей и Чернокнижник

Чародей и Чернокнижник

Дело было в Лахаше. Оставив слугу и проводника на постоялом дворе, Малдан отправился на базар за съестными припасами в дорогу.

Ему сразу бросился в глаза человек в белых, как кипень, одеждах и тюрбане — и с лицом черным, как уголь. Однако на чернокожих рабов и слуг, которых изредка можно было встретить в этих землях, он не походил совершенно: высокий, статный, можно даже сказать — величавый.

Покупая сыр, творог, лепешки и бурдюк с просяным пивом, Малдан несколько раз замечал его: остановившись ближе к краю площади, он беседовал с хозяином лавки, где продавали дорогие сласти.

Выходя с базара, Малдан прошел мимо человека в белом. Тот стоял спиной к проходу, а потом вдруг повернулся и оказался нос к носу с Малданом — и тот, изумленный, отшатнулся: это был совсем другой человек!

Да, высокий, да, в узорчатом белом дамасте, но лицо… На Малдана смотрел самый обычный харадец: со смуглой от природы и загара, но совершенно не черной кожей, с темной бородкой и глазами цвета корицы, узколицый, горбоносый и тонкогубый.

— Что-то случилась, человек моря? — произнес он глубоким мелодичным голосом и протянул Малдану руку цвета обожженной красной глины, не сажи.

Нумэнорец понял, что он сидит на земле, точнее, на том, что служило ею на рынке.

— Прошу прощения… — смущенно пробормотал он, беря предложенную руку и вставая на ноги, — я… я принял вас за другого…

И Малдан, отряхиваясь и поднимая с земли свои покупки, в растерянности огляделся, пытаясь понять, куда исчез тот, другой, чернокожий. Но не увидел больше ни единого человека в белоснежном платье.

— За кого же вы меня приняли? — спросил харадец.

— Тут был человек, одетый, как вы, но с лицом черным, словно ночь. Очень приметный. Он, надо полагать, ушел, а я увидел вас со спины и подумал, что это и есть он…

Малдан потер висок, в котором зашевелилась боль, хотя еще не было полудня и день для апреля выдался не такой уж и жаркий.

— Мое имя — Кушух ма-Куш, я принадлежу к торговому братству Лахаша, — вдруг произнес харадец и склонился в церемонном поклоне, приложив руки к груди. На застежке его широкой и длинной верхней одежды блеснул желтый апатит, который называют «обманкой» за сходство с благородными самоцветами. — Как мне обращаться к вам?

— О… — нумэнорец поспешно поклонился в ответ. — Меня зовут Малдан, Малдан из Умбара. Я… алхимик.

Малдан из Орростара, мастер Гильдии оружейников Нумэнора, больше дюжины лет жил в Умбаре и уже понял, что говорить харадрим «я — кузнец» не стоит и чревато недоразумениями: во-первых, для них кузнец мог быть только низкорожденным простолюдином-ремесленником, что им было нелегко приложить к нумэнорцу. А во-вторых — ремесленником подозрительным, ибо кузнечное дело в представлении харадрим состояло в родстве с черной магией. «Алхимик» же звучало непонятно, а потому — солидно.

Купец вежливо кивнул.

— Вы первый раз в Лахаше? — осведомился он

— Нет, бываю тут время от времени.

— Что ж, раз так получилось, что я ненамеренно сбил вас с ног, я приглашаю вас, Маладан из Умбара, посетить мой дом и разделить со мной полуденную трапезу, — произнес Кушух ма-Куш и снова склонил голову.

— Спасибо, но я не могу… — заговорил удивленный Малдан. — Я собирался днем выезжать, меня слуги ждут на постоялом дворе, я как раз за припасами ходил… — и он показал собеседнику свои сумки.

— Вы остановились на подворье «Под алым олеандром», где обычно находят пристанище путники с севера? — спросил купец.

— Да…

— Тогда мой слуга отнесет ваши покупки на постоялый двор и велит вашим людям явиться в назначенный час к городским воротам готовыми к дороге.

— Право, мне неловко… — начал было Малдан, но Кушух ма-Куш махнул рукой, и к ним подбежал и склонился в поклоне слуга — одетый скромно, но опрятно.

— У каких ворот надлежит ждать челядинцам — у Полуденных или у Врат Мадуд? — спросил купец у нумэнорца.

Полуденные врата вели, разумеется, на юг, а Врата Мадуд — на восток.

— У Врат Мадуд, — сказал Малдан, сдаваясь и сгружая свои сумки слуге.

— Вели людям гостя из Умбара, — обратился купец к слуге, — ждать там своего господина в четыре часа пополудни.

Кушух ма-Куш не спрашивал, он распоряжался — вежливо, но решительно. Малдан волей-неволей кивнул. Ему, конечно, хотелось выбраться из города куда раньше, чем в четвертом часу пополудни, но третий раз отказываться от приглашения разделить трапезу, не имея на то веской причины (например, преследующего тебя полчища кровных врагов), означало нанести харадрим жестокую обиду.

И купец повел Малдана по главной улице Лахаша, время от времени кланяясь знакомым и перебрасываясь словом привета с хозяевами лучших лавок.



Отредактировано: 25.01.2019