Человек, Который Держал Ритм

Человек, Который Держал Ритм

ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ДЕРЖАЛ РИТМ.  

Каждый последний концерт в туре мы играем в родном городке. Мы – это «Сейчас или Никогда». Вы точно слышали о нас, если интересуетесь тяжелой музыкой; не настолько тяжелой, чтобы кровь из ушей стреляла фонтанами, и не настолько легкой, чтобы трусы вашей девушки становились мокрыми от первого аккорда. По мнению Джереми, нашего вокалиста, этот клуб – особое место. С него все началось; вместе с нами он рос, развивался, позволил себе приглашать звезд крупного калибра. Вместе с клубом рос и Джейк – владелец, сначала вширь, потом только вперед, и неизменно как профессионал. Наша группа и клуб в родном городе как близнецы-братья, только один стал музыкантом, а второй промоутером. По-другому и быть не могло. По сути именно наш успех и превратил помещение размером чуть больше сарая в комплекс на две тысячи человек, где регулярно выступают монстры тяжелой сцены, а по будням, когда нет крупных концертов, перспективная молодежь. Джейк все грезит найти самородков вроде нас и срубить на них нескромную кучу бабла, но пока безуспешно.  

Как любой уважающий себя музыкант, перед выступление я разогреваюсь. Везде вожу с собой два кевларовых тренировочных пэда -- имитация малого барабана и бочки (разработка одного местного мастера, чьи творения быстро обретают популярность): один для рук с мягким отскоком на стойке, второй, естественно, для ног. Многие барабанщики разминают только руки, а посреди выступления неожиданно начинают плыть, удары становятся менее четкими, а дроби превращаются в кашу. Поэтому я должен быть готов к марафону.  

Во время разогрева я не луплю по пэдам как сумасшедший, совсем наоборот. Мои движения пропитаны плавностью и спокойствием. Я отрабатываю базовые удары – рудименты: одиночные удары, двойки, парадиддлы – чередование одиночных и двойных ударов, которые Поль зовет парадилдами (больше всего ему нравится парадилдо-дилдо, и он при первой же возможности спрашивает, не придумали ли еще парадилдо-дилдо-дилдо), пяти-, семиударные и прочие нечетные дроби; повторяю всевозможные акценты в трех и четырех четвертях (спасибо Бенни Грэбу за его «Язык Ударных»). После дублирую все вышеперечисленное ногами. Затем приступаю к упражнениям на координацию. Медленно, четко, с удовольствием. Играть медленно, равно как и тихо, куда сложнее, чем в темпе совокупления кроликов – это подтвердит вам любой музыкант, особенно лютые металлисты, поливающие дробями из всех конечностей. Жизнь для них начинается с шестнадцатых нот.  

После каждого удара с мягким отскоком палочки возвращаются в руки, словно там спрятан магнит. Мой первый и единственный учитель, похожий на цыгана с пушистыми черными усами и смуглым островом вокруг редких волос, и знать не знал о контролируемом отскоке. Об отскоке я услышал из школы Джоджо Мейера. Его обучающее видео произвело революцию, хотя он всего лишь озвучил то, что понимали большинство мастеров, но почему-то не придавали этому большого значения. Мой учитель всю жизнь играл джаз и держал палочки несимметричным классическим хватом, как Бадди Рич, когда левая рука подхватывает палочку не сверху, а снизу. Так играют джазмены и те, кто хочет придать себе крутости. Вы наверняка замечали, что, завидев барабанщика, который держит палочки несимметрично, заранее чувствуете в нем профи, выдаете своеобразный аванс. Кстати, также держал палочки и австрийская машина, самый раскоординированный человек и как по мне лучший барабанщик всех времен Томас Лэнг. Недавно он лечился от запястного туннельного синдрома. Говорят, это бич всех, чьи кисти постоянно зажаты и подвергаются вибрациям. Многие байкеры страдают от него. Я видел фото кисти Томаса после операции. Такое ощущение, что ее изрезали вдоль и поперек. После он стал играть симметричным хватом, хотя оперировали ему правую руку. К тому же у симметричного хвата много плюсов, вроде хорошей осанки и динамики.  

Палочки в моих руках начинают плясать, выдавая ровные сочные удары. Разминка началась. Под равномерные щелчки я часто вспоминаю, с чего начался мой путь.  

Еще в школе я задумывался о карьере музыканта. Происходило это, когда я невпопад подпевал любимым исполнителям. Так уж вышло, что я и пара моих одноклассников были помешаны на панке и металле. Там же мы решили сколотить банду, не на полном серьезе, без амбиций. Быть барабанщиком – не мой выбор. Я всегда хотел быть вокалистом, но сейчас понимаю, что все вышло как нельзя лучше. К тому моменту, как мы начали играть дома друг у дружки «Self Esteem» The Offspring и «Basket Case» Green Day нам было по четырнадцать-пятнадцать лет. Инструмента не было только у меня, поэтому вместо хай-хэта (та штука, что издает звук «тс-тс-тс») использовалась жестяная крышка от коробки с печеньем, вместо малого барабана (главный звук, если, конечно, вы не отбитый электронщик) сама коробка, а палочками служили две зубочистки от китайской лапши. По началу это было весело – сиди себе, молоти как чумной. Обычно так и видится большинству профессия барабанщика. Но когда я впервые сел за настоящую барабанную установку в школе, то обосрался по полной. Я элементарно не мог заставить ноги с руками работать сообща. Я даже не понимал, как использовать бас-бочку («ту-ту-ту» – привет отбитым электронщикам). Тот день, когда меня подняли на смех, надолго засел в памяти. После него осталась лишь тошнотворная каша насмешек и чувство теплого дерьма в штанах. Но я благодарен случившемуся. Мой внутренний цензор всегда был строг, потому сильнейшей мотивацией для меня были не похвалы, а насмешки. Я сразу же записался к преподавателю. Вместо положенных двух часов дома, занимался четыре. От интенсивности занятий на пальцах росли кровавые мозоли, перерастающие в волдыри, которые я прокалывал швейной иглой, предварительно смоченной в маминых духах. Приходилось заматывать пальцы пластырем, от чего терялся контроль, но я не сдавался. Когда, спустя полгода, мы выступили в школе все с тем же репертуаром, в нашей группе обосрались все, кроме меня.