Черепашка

Черепашка

Светлана Петровна 35 лет бессменно руководила школой-интернатом и держала в кулаке не только школу, но и районную администрацию, прокуратуру и пожарную часть. Поговаривают, даже губернатор вздрагивал, заслышав ее имя. Стоило ей увидеть перед собой достойную цель, как она разительно менялась: обычная немолодая женщина с лишним весом превращалась в атомный ледокол «Ермак», и не дай вам бог было оказаться у неё на пути.  

Максим Петрович недавно попал под сокращение. Блеклый, сутулый, он носил сильные плюсовые очки, проедал последние запасы денег с карточки и полностью отдался на волю судьбе. Жизнь катилась под откос, искать работу было лень, и Максим Петрович решил попробовать себя в новом амплуа – он неожиданно почувствовал в себе талант маньяка. Да-да, вы не ослышались, наш герой решил затмить славу знаменитых предшественников. К делу подошел серьезно – купил темную обтягивающую спортивную шапочку, складной перочинный нож и вышел на охоту.  

Судьба свела их поздней февральской ночью. Светлана Петровна величественно плыла по плохо освещенной улице, мурлыкала под нос популярный мотивчик. Она засиделась в гостях, в крови еще пузырилось шампанское, мир был прекрасен и безмолвен. Внезапно плавное течение ее мыслей натолкнулось на препятствие. Нет, Титаник не налетел на айсберг, скорее мягко сел на мель или застрял в ледяных торосах. Светлана Петровна по непонятной причине не могла двигаться дальше. Пока она собиралась с мыслями, откуда-то сбоку донесся голос:

- Не дергайтесь, у меня нож.  

Действительно, в правый бок что-то упиралось. Светлана Петровна пощупала предмет и даже сквозь шерстяные перчатки почувствовала – натурально, нож. Ситуация прояснилась: коварный враг подкрался сзади, одной согнутой в локте рукой он держал ее за горло, второй полуобнимал, прижимая нож примерно в области печени. Мозг запаздывал с решениями, но тело не подвело. Светлана Петровна обмякла в руках супостата, уронила голову на правое плечо. Не ожидавший такого поворота и под тяжестью внезапно свалившегося на него немалого веса, маньяк покачнулся, отшатнулся, выронил нож, резко наклонился, чтобы его поднять, потерял очки. Слепо шаря руками по снегу и тихонько ругаясь под нос, Максим Петрович откопал очки с налипшим на стекла снегом, надел, выпрямился.  

Перед ним, уперев руки в бока, разъяренно сверкая очами из-под высокой боярской шапки, возвышалась не женщина, а сама Судьба. Грянул металлический голос:

- Фамилия? Как стоим! А ну-ка, выпрямился! Родителей вызову!!!

Рука в перчатке требовательно вытянулась вперед. Максим Петрович безропотно отдал орудие несостоявшегося преступления.

- Как зовут? Где работаешь? Почему безобразничаем?

Сопротивляться напору такой концентрированной воли было бесполезно и Максим Петрович, как на духу, выложил ФИО, адрес, телефоны и имя домашней черепашки. Богиня гнева смягчилась, спрятала ножик в карман, вздохнула:

- Не убил хоть никого? Максим Петрович потупился, виновато покачал головой. - В милицию тебя нельзя, там испортят. Ладно. Сама займусь. Не дрейфь, сделаем из тебя человека!  

Так для Максима Петровича наступила новая жизнь. Ровно в 7-00 в его квартире раздавался оглушающий телефонный звонок. Вредная баба прекрасно знала номер его мобильного, но звонила всегда на городской, вынуждая его вставать, нащупывать тапочки, собирать по пути к телефону все торчащие углы мебели. У Светланы Петровны было бесчисленное множество знакомых и подруг и всем им почему-то требовалась помощь. С 8 до 9-15 Максим Петрович должен был выгуливать трех мопсов Инны Георгиевны. Собаки были почти точной копией хозяйки – безобразно толстые, в одинаковых, лососевого цвета, комбинезончиках и с такими же противными визгливыми голосами.  

Покончив с собачьей трудотерапией, Максим Петрович выезжал к следующей подопечной. Анна Сергеевна была вдова, сухонькая, с острым носом, куталась в необъятную серую шаль. Изначально предполагалось, что Максим Петрович будет ей помогать по хозяйству – гвоздь вбить, телевизор настроить, проводку починить. Но в первый же визит он отремонтировал искрящую розетку так, что при включении кофеварки почему-то начинала работать стиральная машина. Дальше судьбу решили не искушать. Максим Петрович честно высиживал у вдовы положенные полтора часа. Анна Петровна поила его чаем с бубликами и кизиловым вареньем, высоким скрипучим голосом зачитывала избранные отрывки из Бальмонта и Блока и при любом удобном случае старалась задеть кончиком шали. В такие моменты на лбу у Максима Петровича выступала испарина, но к чаю с бубликами он быстро пристрастился.  

Самым сложным для него было третье, послеобеденное задание. Эльвира Зиннуровна жила уединенно, у черта на куличках, нужно было ехать с двумя пересадками. Она была практикующей гадалкой и целительницей, бархатные шторы в ее спальне крайне редко поднимались, на кухне царил кавардак, а кот норовил нагадить посетителю в ботинки.

Каждый день, невзирая на метеоусловия и политический фон, Эльвира Зиннуровна пробегала трусцой два часа в парке – говорили, что это помогает течению праны в организме. В обязанности Максима Петровича вменялась ее охрана, сопровождение и развлечение. Во время пробежек ни почти не разговаривали, только изредка гадалка предупреждала героя о подстерегавшей на пути луже или обледеневшем участке.  

Максим Петрович приходил домой уставший, так что и на ужин не всегда оставались силы. Спал как убитый, про маньячество и думать забыл, и вообще начинал себя чувствовать полезным и незаменимым членом общества. Но жизнь горазда на выдумки, и самые коварные повороты поджидали Максима Петровича впереди. В тот день Анна Сергеевна встретила его по-особенному: вместо мышиного цвета шали на ней был цветастый платок, бублики уступили место кокетливым пирожным, а зачитывая что-то из Блока, она посмотрела на него так пронзительно, что Максим Петрович понял – пора бежать.  

Вечером он был настолько не в себе, что забыл подать прорицательнице куртку, пнул кота и собрал по пути все встретившиеся лужи.