Черная Лампа

Часть 1

Каждую неделю, первый из двух выходных, Люся приносила жертву божеству по имени Лень. Валялась на диване, пила кофе, клевала бутербродики, печенюшки, конфетки-шоколадки – и пялилась в телевизор, висящий на стене. К его USB-порту подключала внешний хард и смотрела фильмы, скачанные с пиратских торрентов. Программами и фильмами, идущими по телеканалам, она брезговала, стриминговыми сервисами – тоже. Вкусы ее могли показаться странными, но это уж кому как. Люся обожала детские сказки, особенно, самые допотопные советские, тридцатых – пятидесятых годов, и кровавые ужасы с расчлененкой, с кишками наружу, а еще любила индийские фильмы с писклявыми песнями и помпезными танцами. В эти выдуманные миры она погружалась с утра до вечера. На следующий день начнется бытовая суета – уборка, стирка, готовка, шоппинг, – а пока никто не смей ее трогать, даже собственная совесть.

За окном уже стемнело, когда по квартире пронесся вороний грай – этот чудовищный звук издавал дверной звонок. Люся вскочила, подбежала к двери, зыркнула в глазок – на лестничной площадке топтался Бэйзиль, зиял кругляками своих неизменных черных стекол. Удивительно, как он в этих очках спускался-поднимался по вечно сумрачной лестнице, ни разу не грохнувшись и не сломав себе что-нибудь! И, как всегда, ему лень доставать ключи – проще устроить трезвон и насладиться мерзким своим звонком, раздирающим нервы. Люся открыла дверь, и тут же Бэйзиль змеиным движением припал к ее шее, по-вампирски впился страстным поцелуем, и Люсю прошила электрическая искра – от горла до промежности. Что-то твердое, ощутила она, больно ткнулось ей в ребра.

– Чего ты там опять притащил?

– Люция, ты не поверишь!..

Бэйзиль протанцевал в центр комнаты и водрузил на черную плоскость журнального столика старомодную керосиновую лампу. Корпус и горелка из начищенной до блеска меди, золотисто-розоватой, даже с легким сиреневым отливом. Стекло не тонкое и гладкое, как обычно, но толстое и отшлифовано, будто советский хрусталь, свет преломлялся на гранях. Изнутри всё стекло покрывала копоть. Похоже, антикварная штука и, наверное, дорогая. Но, на Люсин взгляд, совершенно бесполезная. Ну, кому сейчас нужна керосиновая лампа? Ладно еще – декоративные ароматические свечи, но зажигать в квартире керосинку и нюхать ее испарения!.. Странно только, что Бэйзиль в таком нервическом возбуждении, словно принес домой не банальную лампу, а чью-то отрезанную голову.

– Ты что, к блэкауту готовишься? – спросила Люся со смешком.

– Хуже, – довольно осклабился Бэйзиль, – гораздо хуже. К затмению объективной реальности. Знаешь, что это? Угадай!

– Лампа какого-нибудь маньяка, с которой он спускался в подвал, к своим жертвам, да?

– Хе-хе! Гораздо круче. Это Черная Лампа. Та самая. Ну, ты что, не помнишь? – Бэйзиль разочарованно оттопырил губу, заметив непонимание в Люсиных глазах. – Ну, дед этот стремный, ну!..

– А, иллюминат который! В морге у вас шарлатанит…

– Если разобраться, – Бэйзиль вдруг посерьезнел и помрачнел, словно в нем щелкнул переключатель, – дед вовсе не иллюминат, просто наши его так в шутку прозвали. Из-за этой самой лампы. И я бы не сказал, что он шарлатанит.

– Так он что, на самом деле, вызывает мертвецов? Ну, тогда еще хуже, – и Люся процитировала гробовым тоном: – «Не должен находиться у тебя вызывающий духов, волшебник и вопрошающий мертвых, ибо мерзок пред Господом всякий, делающий это». Книга Второзакония, глава восемнадцать. Не смотри на меня так, я это наизусть помню еще с тех времен…

– Я ж сам думал, что дед мошенник, – произнес Бэйзиль задумчиво, – а потом увидел реакцию – как за ним родственники покойных бегали, упрашивали слезно, чтоб второй сеанс провел, деньги совали.

– И что? За мошенниками всегда бегают идиоты с деньгами. Вон, бедные несчастные пенсионерки, которые вечно ноют, что им жить не на что, они ж постоянно деньги аферистам скармливают – сотнями тысяч, миллионами.

– Так в том-то и дело! Аферисты высасывают бабло откуда только можно, в любую щель насос просунут, а этот – нет. Наш дед никогда на второй сеанс не соглашался. Один сеанс провел… Да, деньги взял, но потом – всё. Говорит: нельзя второй сеанс, не положено, и деньги ваши уберите! Где ты видела мошенников, которые так поступают – от денег отказываются, когда их прямо в руки суют? А это ведь важная психологическая черта. Если подумать. Потом, начальник наш, Валерьяныч, это ж свирепый материалист. Узнай он, что у него в морге шарлатан пасется, убил бы на месте. А я его за деда спросил, как же это он такое мракобесие допускает, или он не в курсе, что у него под носом творится, и, знаешь, что Валерьяныч ответил? Он деда лично проверил, потребовал, чтоб тот ему сеанс устроил, и, говорит, видел на сеансе своего брата умершего – вот как меня перед собой видит, прощения у него просил за что-то там, поэтому он и позволяет деду в морге промышлять. Другому я бы не поверил, но когда сам Валерьяныч такое говорит!..

От Бэйзиля не укрылось, как загорелись у Люси глаза той самой, знакомой искрой, которая мерцала, когда она собиралась – как называл он это – «подергать хтонь за усы».

– Ну, допустим. А как лампа у тебя оказалась?

– Боги играли в кости. – Бэйзиль криво улыбнулся и, сложив ладони, как для молитвы, перед лицом, потер их друг о друга. – Дед, как обычно, у нас ключи от холодильника попросил – сеанс провести. Темнота нужна. С ним парочка – на обоих лица нет. Сына хоронить будут. Я его, кстати, видел, на нем тоже лица нет, – Бэйзиль цинично скаламбурил; за ним такое водилось. – Электричкой стесало начисто. На рельсы попал. Ну, или сам прыгнул. Не суть. В общем, сеанс-шмеанс, как обычно. А потом скандал грянул. Выперлись они все из холодильника. Дед молнии мечет. Вы что, собаки, делаете, орет, вы меня под что подводите?! Я же вам сразу сказал – с самоубийцами не работаю. Никогда! Вы ж мне клялись, что он случайно погиб, зачем же врать было, это вы попам перед панихидой очки втирайте, а мне – не сметь! Орал-орал, и вдруг застыл, бледно-серый весь, лицо от пота блестит, глаза вытаращил, рукой за грудь хватается. Похоже, инфаркт…