Чёрная Метка. Ведун

Глава 1. Гроза.

От очередного раската грома задребезжали стекла в окнах кабинета. Резкий звук заставил Павла Емельяновича вздрогнуть и проснуться. Ноги затекли из-за неудобной позы, в которой он уснул, сидя в своём огромном кресле. Погода за окном для него резко изменилась, ведь засыпал он когда солнце клонилось к закату, а небо было абсолютно чистым. Сейчас же за окнами его кабинета сгустились тучи и натужно завывал ветер. Неприятное чувство обжигало его внутренности. Он уже давным-давно не ощущал ничего подобного, да, собственно, потому и уехал из столицы их Империи в такую глушь, что испытывать нечто такое ему было крайне неприятно. Тонкая магическая аура, что в его хуторе всегда была спокойна, словно стоячая вода, сейчас бурлила и вибрировала, распространяя колебания во все стороны.

Павел встал с кресла, слегка покачнувшись от очередной сильной волны, и позабыв про боль в своих конечностях, что уже давно потеряли энергичность, и даже стали постоянным источником боли разного вида, но всё же стремительным шагом добрался до окна. Его небогатое поместье было трёхэтажным, а личный кабинет занимал половину второго этажа, выходя окнами на окраинную часть слободки. Отсюда было видно только несколько домов его крепостных работников, и во всех них горел тусклый, едва заметный свет, а из труб, не смотря на тёплую осень, валил дым. Обычные крестьяне не обладали магическим даром, и почувствовать колебания не могли. Но дрожь магической ауры могла вызывать погодные изменения, зачастую очень резкие, из-за этого они казались ещё более неприятными для всех. Очередная блеснувшая молния высветила большой луг за домом, небольшое озерцо и аккуратный парк, который Павел Емельянович приказал организовать, как только перебрался сюда много лет назад.

А ещё вспышка озарила подступающий лес. Обычно приятный, тёмно-зелёного оттенка хвои, он всегда радовал глаз хозяина местных земель, но теперь, в противоестественной темноте резко наступившей ночи и налетевших плотных грозовых тучах, тот выглядел устрашающе, словно чёрная стена, тянущаяся от края до края, насколько хватало глаз. Верхушки самых высоких елей, сосен и пихт, раскачивались из стороны в сторону, создавая эффект, будто лес живой и крайне недовольный происходящим. Изредка, силуэты деревьев складывались в фигуры огромных ужасных монстров, что скалили зубы или вздымали свои огромные лапы, желая уничтожить и самого владельца, и его особняк заодно.

Плохое предчувствие Павла Емельяновича усилилось, а к горлу подкатил неприятный комок, который не получалось ни сглотнуть, ни вдохнуть, чтобы прогнать наваждение. Вглядываясь во тьму, лишь изредка освещаемую вспышками молний, он каждый раз вздрагивал от мощного грохота, что пролетал над лесом и звучал всё ближе и ближе. Разряды молний участились, а ветвящиеся вспышки усилились, стали мощнее и ярче. Вот-вот должен был начаться проливной дождь, но пока ещё ни одной капли не долетело до земли, а хозяин поместья всё не мог отвести взгляда, слепо пялясь на кромку леса.

Чернота ночи на мгновение отступила, когда из-за стремительно наступающих туч выглянул белёсый диск луны, а Павла Емельяновича вдруг пронзило осознание, что сегодня ночь полнолуния. Он задышал резко и отрывисто, и даже не заметил, как пальцы на руках начали складываться в защитные знаки. Ещё чуть-чуть и с кончиков его пальцев полетели бы искры, так близок он был к созданию заклинания.

Очередная вспышка молнии позволила мужчине увидеть, как из леса появилась фигура с бледной кожей, что явственно выделялась на чёрном фоне. Неизвестный медленно шагал вперёд, неся на руках нечто крупное, бесформенное и будто бы хрупкое. Павел Емельянович, завороженный этим видением в попыхах раскрыл окно. Мощный порыв ветра тут же ударил его в грудь, будто пытаясь опрокинуть, но мужчина не обратил на это никакого внимания. Он лишь со всей силы схватился руками за оконную раму и даже высунулся из окна, вперившись взглядом туда, где секунду назад видел вышедшего из леса. Он ждал очередной вспышки молнии, и та не заставила себя ждать. За этот небольшой промежуток неизвестный, вышедший из леса, продвинулся дальше, а у Павла Емельяновича наконец получилось разглядеть, что тот нёс на руках - безвольно повисшее человеческое тело. Поза и откинутая голова свидетельствовали о том, что он находился без сознания, но воткнутый в низ живота длинный кинжал, который удалось рассмотреть при следующей вспышке, явственно говорил о том, что лежащий на руках человек был мёртв.

- Пахóм! - громогласно окликнул своего слугу Павел Емельянович, тут же обернувшись обратно к кабинету. И в тот же миг небо разверзлось тысячей капель, что словно стеной рухнули вниз, мгновенно заставляя промокнуть любого, кто не был в укрытии. Хозяин поместья, с трудом перебарывая порывы ветра, что несли с собой и влагу, закрыл окно и во всю прыть, на какую был способен, бросился на выход из кабинета явственно хромая.

Его верный слуга Пахом обнаружился на самом верху лестницы, уже спешил по зову своего барина, и Павел Емельянович столкнулся с ним нос к носу, стоило ему отворить двери в свой кабинет. Быстро обрисовав ситуацию и поставив задачи, он отправил привратника на улицу, а сам позвал ключницу, во-первых, потребовав подать горячего чаю, а во-вторых, проследить, чтобы вся остальная прислуга, что была в поместье и носа не думала показывать из людской*.

Вернувшись в кабинет Павел Емельянович какое-то время нервно прохаживался по нему из угла в угол, сложив руки за спиной и не обращая внимания на боль в колене, а затем всё же решился вернуться в своё кресло. Он бы и желал успокоиться, но предчувствие надвигающейся беды сильно его тяготило. Пальцы рук, локтями упёртые в кресло, нервно тёрли костяшки то одного, то другого кулака, а правая нога каблуком выбивала нервный ритм по паркету. Наконец двери кабинета отворились и внутрь вошёл Пахом, весь мокрый с головы до ног, роняя целую вереницу из капель на дорогой ковёр, ведя за собой юношу.

Парень шёл, еле волоча ноги, промокший до нитки, как и привратник. Правда в отличии от последнего он был ещё с ног до головы вывалян в грязи, которую хоть частично и смыл мощный ливень, но часть разводов осталась, как на лице, так и на одежде, и гораздо больше комьев земли застряли в волосах. Короткие сапоги все были облеплены грязью и оставляли за собой следы с кусочками глины, остатками травы и еловыми иголками. Длинные волосы свисали сосульками, закрывая лицо, но по мощной широкоплечей фигуре и одежде Павел Емельянович немедленно узнал в вошедшем Провку - своего лесничего. Парень был всего семнадцати лет от роду, но уже несколько лет жил в одиночестве в избушке на другом конце леса, который тоже являлся вотчиной хозяина поместья. Пров был нелюдимым, почти ничего не говорил, а многие в деревне считали его и вовсе недалёким дурачком, и даже блаженным. Он появлялся лишь раз в месяц, доставляя партию заготовленных дров для поместья, а также любимые хозяином дубовые веники. Где парень находил дубы в хвойном лесу, никто не знал, а на вопросы тот лишь пожимал плечами и хитро улыбался, никому не выдавая свой секрет. Некстати накатившие мысли о бане Павлу Емельяновичу пришлось отогнать, потому что ситуация требовала немедленного прояснения.