Черное и белое

Глава 1

31 августа

- Ну как ты, Белочка? - Жукова, на том конце провода, что-то жует и чавкает.

- В полном порядке, - в эту же секунду, гаечный ключ срывается с болта и больно прилетает мне в левую руку. Я кривлюсь и отрывисто дую на мгновенно покрасневшие пальцы.

- Ты готова? Завтра пойдешь покорять мир?

- Мне кажется, тут некого покорять, - вздыхаю, - выходила на улицу два раза, тут совсем грустно. Три калеки, две чумы.

- Ну не кисни, прорвемся - судя по звуку, Жукова что-то отхлебывает из чашки.

- Не буду, - возвращаю ржавый гаечный ключ на место и продолжаю с усилием давить на болт, который совершенно не желает мне поддаваться.

- Ты мне потом обязательно позвони и расскажи обо всем подробно! Мы тут за тебя переживаем! И еще, очень скучаем!

- Хорошо, Мариш, - говорю сквозь зубы, задерживаю дыхание, собираю все свои последние силы и давлю на плечо, гадкий болт, наконец-то, мне поддается и слетает с резьбы.

Это одиннадцатый, впереди еще двадцать семь. Вот делали же мебель раньше, на века! Так, что не разберешь и не открутишь! Я громко выдуваю воздух из груди и разочарованно смотрю на полуразобранный старый книжный стеллаж, стоящий прямо по середине моей новой комнаты. Нет, Сашка, не сдавайся, это обязательно нужно убрать сегодня! С завтрашнего дня начнутся новые житейские проблемы. В который раз!

Это наш пятый переезд. Я считаю только те, что помню, наверняка, их было намного больше, если учитывать те, когда я была совсем маленькой. Каждый раз я отрываю от себя часть души, оставляю его в городе, который уже успела полюбить, обнуляюсь и еду в следующий. У меня есть ритуал: когда мы, в битком набитой вещами машине, только отъезжаем от дома и проезжаем по знакомым улицам, я стараюсь запомнить и запечатлеть в памяти встречающиеся нам здания, гаражи, парки, названия улиц, магазинов, лица прохожих, номера автомобилей, всё, что еще не раз буду вспоминать. Я прокручиваю в голове фразы преподавателей, которые больше никогда не услышу, голоса и коронные выражения ребят, которых считаю друзьями, но знаю, что, скорее всего, больше никогда их не увижу. Смотрю в окно и еду дальше.

Мой отец военный. Раз в несколько лет, нам с мамой приходится следовать за ним по новому месту дислокации и начинать новую жизнь. Новый город, новая школа, новая квартира, новые соседи, новые друзья. На этот раз, нам совсем не повезло. Из большого, динамичного, жаркого, солнечного города на юге мы приехали в крошечный и закрытый на северо-востоке, в другом конце страны. За те три дня, что я здесь, дождь льет просто не прекращая, стоит дикая холодина и в воздухе вечная серость и туман. В нашей служебной квартире тоже холодно, приходится ходить по скрипучим, деревянным полам в шерстяных носках и привыкать к отвратительным старым, засаленным обоям в мелкий, голубой цветочек. Они отклеивается по углам и так и манят меня, подцепить кусок и оторвать его от стены широким пластом. Мебель в моей комнате очень древняя и грузная, она так плотно наставлена друг на друга, что мне буквально тяжело дышать и не хватает воздуха и света. Отец сказал, можно что-нибудь выкинуть, я решила избавиться от книжного стеллажа и вожусь с ним с самого обеда. Помочь мне некому, отец уже на службе, а мама бегает с документами, по непогоде, делает временную регистрацию, прикрепляется в поликлинику и оформляет меня в новую школу. Я кручу болты и тоскую. По Маришке Жуковой, по Федьке, по Юрке, по моей хорошенькой комнате, с видом на сквер, по маленькой черно-белой дворняжке Лапке, которая каждый раз встречала меня у подъезда и виляла хвостом, по кусту акации у магазина, где я всегда покупала глазированные сырки. И по Сереже тоже тоскую, хотя, наверно, не стоило бы. Мы познакомились на дополнительных занятиях по английскому, накануне моего отъезда и он успел только несколько раз проводить меня до дома. Номерами телефонов мы не обменялись, от этого мне еще грустней.

Полностью справляюсь со стеллажом ближе к вечеру. Если бы я знала, что это будет так сложно, он продолжил бы стоять на прежнем месте, у окна. Осталась самая малость, отнести все разобранные предметы к мусорке. По тяжести полок и количеству деталей, уже предвкушаю, что устану не меньше. Но заняться все равно нечем, пока у нас даже нет кабельного телевидения и интернета, мама как раз собиралась сегодня заняться этим вопросом. Иду к окну, чтобы оценить обстановку на улице: дождь почти успокоился, мелко крапит по сырому асфальту. Не хочу пачкать нормальные вещи вековой пылью с полок, поэтому решаю остаться в пижаме, только натягиваю сверху старый свитер, собираю волосы в высокий пучок, сажусь на кресло и разрабатываю план. Решаю, что для начала, хлам нужно перенести в подъезд, а уже оттуда выносить к мусорке, чтобы не топтаться по полу в грязной обуви. Вздыхаю, поднимаюсь и беру первую доску. Тяжело! Пыхчу, краснею, строю уставшую гримасу и пячусь спиной к открытой двери. Первая готова, за ней вторая, третья, аккуратно прислоняю к подъездной стене мутное стекло из стеллажа. Четвертая, пятая, в принципе, хорошо идем! На предпоследней дышу, как конь, останавливаюсь, нагибаюсь прислоняя ладони к коленям, чтобы перевести дыхание и отдохнуть.

Почему я такая мелкая? Всего сто пятьдесят восемь сантиметров голого энтузиазма! Отдышавшись, громко плюхаю последнюю рыжую доску на груду остальных, по подъезду проносится эхо. Закрываю дверь на ключ и еще раз замучено вздыхаю, теперь мне предстоит все то же самое, только в десять раз дальше и по лесенкам! Поехали! Очередной раз, наклоняюсь вниз и решаю начать с самой большой задней стенки, пока у меня есть силы, но только успеваю водрузить ее в руки, слышу голос перед собой, на один пролет вниз.

- Привет… - высокий парень, в вымокшей от дождя темной толстовке смотрит на меня внимательно, - Ты кто?

- Я- Саша, - тут же смущаюсь, когда вспоминаю, что стою перед ним в пижаме, застенчиво поворачиваю голову в сторону старой, входной двери, - Из сорок шестой, мы несколько дней назад переехали.