Чернокнижник

Чернокнижник

Пролог (вместо эпиграфа)

- Я специалист по чёрной магии.

«На тебе!» - стукнуло в голове у Михаила Александровича.

- И… и вас по этой специальности пригласили к нам? – заикнувшись,  спросил он.

- Да, по этой пригласили,- подтвердил профессор и пояснил:

-Тут в государственной библиотеке обнаружены подлинные рукописи чернокнижника Герберта Аврилакского, десятого века. Так вот требуется, чтобы я их разобрал. Я единственный в мире специалист.

М. Булгаков «Мастер и Маргарита»

* * *

 Монах не сводил глаз с крючковатой палки, которая была в руках у крестьянина, опасаясь того, что он ещё раз пустит её в ход. Но старался говорить спокойно.

  - Я не спрашиваю тебя о том, что говорят   другие. Почему ты считаешь её ведьмой?

   Монах делает сильное ударение на слове «ты», выделяя его так, что на это уже невозможно не обратить внимание. Крестьянин оглядывается на товарищей и, не находя поддержки, бурчит под нос:

   - Её красота – от дьявола.

   - Красота Аз-Захры тоже от дьявола?

   Крестьянин открывает рот и замирает в испуге. Не услышал бы кто из воинов халифа такие слова! Сомневаться в небесной  красоте Аз-Захры,  матери Халифа – это не желать себе добра, а может быть, и жизни. Монах внутренне  торжествует, хотя и понимает,  что балансирует на острие ножа. И потому добавляет:

   - Великий халиф Аль-Хаким – да продлится  годы его – учит нас понимать красоту и уважать ее. Посмотрите – в какую оправу он поместил жемчужину своей короны!

   Монах указывает в сторону  дворцового комплекса  Медина Ас-Сара, который начал ещё строить  халиф Абд-ар-Рахман, отец нынешнего халифа для Аз-Захры. 

   - Ты грамотный, тебе виднее,- идёт на попятную крестьянин с неприятным лицом. – Но посмотри – у неё ни креста на шее, ни платка на голове. Кто же она? Кто муж её?

    Монах бросает быстрый взгляд на прижавшуюся к скале девушку. Ей лет двадцать, а – может быть – и все двадцать пять. В таком возрасте нельзя не быть замужней. Вдова?

  - Если хочешь спросить – спроси, а не кидай камнями.

  - Не камнем я в неё кидался, а навозом,- крестьянин отступает ещё на шаг.

  - Твоя рука не  дрогнула лишь потому, что ты не спросил имени её отца,-  в глубине души монах торжествует. Про отца он, разумеется, придумал для большей убедительности – но эта женщина явно не из бедной семьи.  Но глупый крестьянин не рискнёт переспросить – кто же её отец?

 -  И ещё вспомнил бы, что для бога нашего нет ни эллина, ни иудея. Или ты не согласен с тем, что в нашем халифате все верующие в бога равны между собой?

  Очень сильный, хотя и опасный ход. Сомневаться  вслух в равенстве религий – нарушать волю Халифа. 

   Крестьянин сплюнул – монах успел заметить, что у того во рту не хватает многих зубов – и грязно выругался. Со злостью отбросил крючковатую палку и кивнул головой товарищам –  вся троица направилась в сторону  деревни.

   Девушка отходит от скалы и начинает собирать в корзину рассыпанные продукты: сыр, завёрнутый в тряпку, лепёшки, возвращает в кувшин высыпавшиеся маслины. Бутыль с вином, завёрнутая  в кусок ткани удержалась и не выпала из корзинки, когда та упала на землю.  Проверяет, что всё на месте и возвращается на тропинку.

   - Ты красиво говорил.

   Она не благодарит его и не удивляется тому, что он заступился за незнакомую  женщину.

  - Куда ты идёшь? Там горы и нет деревень.

  - Мне не нужно ни в какую деревню. Я живу в лесу.

  - Одна?

  Женщина внимательно смотрит на него. Её губы чуть улыбаются. Ответ понятен.

  Монах украдкой рассматривает её. Густые чёрные волосы спускаются на плечи. Почему  на ней ни головного убора, ни  платка – как полагается женщинам? Чёрные глаза, прямой нос и густые брови делают лицо выразительным и запоминающимся. Ни шрамов, ни морщин, ни ссадин, ни  ожогов  – она живёт в хороших условиях.  Одета в простое, но исправное тёмно-зелёное платье со шнуровкой впереди, плюс  чёрная  короткая накидка на плечах, завязанная впереди  на узел. На ногах – скромные кожаные туфли с обвязкой. В таких легко ходить по лесу и даже лазить по горам – благодаря твёрдой подошве.

  - Хочешь меня проводить?

  Монах поспешно соглашается, поражаясь – как это не пришло ему самому в голову?  Он делает множество ненужных и нелепых движений, поражаясь внезапно открывшейся у него неловкости.  Семенит за легко идущей по тропинке женщиной и вдруг его осеняет, что полагается помочь ближнему. Он догоняет её и выхватывает из рук корзинку. Девушка смеётся, демонстрируя белые аккуратные зубки. Нет, она не из крестьянок. Это благородная донна.

   - Откуда ты?

   Монах объясняет, что он родом из Аквитании. Четыре года постигал мудрость мира сего в монастыре святого Герольда, а затем поехал в Барселону продолжать образование  – по приглашению правителя Каталонии графа  Борреля, который славен на весь мир тем, что покровительствует   просвещению и учёности. Граф определил его учеником к епископу  Ато, мудрость и знания которого высоко оценил сам папа Иоанн ХIII. Епископ Ато, получивший недавно дозволение работать в библиотеке халифа,  взял его с собой.

   - Ты окружил себя такими именами,- смеётся женщина, - что я теряюсь. Может, я иду рядом с будущим папой?  Как тебя звать?

   - Герберт,- отвечал монах. И с запозданием отвешивает поклон идущей впереди женщине. Получилось неловко.

  Пауза усиливает неловкость. Герберт хочет, чтобы она также назвала  имя, и если это возможно, достоинство. Но вслух об этом он просить не смеет. Он клянёт неизвестно откуда появившуюся робость  и вспоминает молитвы для укрепления духа.

  - Чем ты занимаешься?

 Тропинка  временами широкая, можно идти рядом.

  - Собираю цветы, травы, ягоды, коренья. Делаю настойки и отвары. От живота, от поноса, от желчности, от кровотечений, от мозолей – кому что надо. С того и живу.