Черные птицы

Часть третья

Берег встретит героя,

Берег встретит врага.

Нас всегда было двое,

А теперь только я.

Вячеслав Бутусов, «Берег»

Жила-была хорошая девочка Ксюша. Была ли она хорошей? А кто в нашем понимании является хорошим человеком?

Во всяком случае, так все однозначно твердили. И она верила в это. Ксюша училась лучше всех, была скромной, вежливой, умной... Да и взрослела она в то далекое время, когда ходили строем и носили одинаковые коричневые школьные платья с белым воротником.

Ксюша была паинькой. На радость родителям, многочисленным знакомым, соседям. А как же! Отец – профессор, мать – врач. Образцовая семья. Когда-то у девочки была старшая сестра Алла, но она ту совсем не помнила. Она умерла, когда Ксюше едва три года исполнилось, родители не любили о ней вспоминать. Даже фотографий сестры не осталось, словно ее никогда не существовало.

Ксюша усердно училась, посещала музыкальную школу. Друзей у неё не было, да и не хватало времени на общение со сверстниками. Родители делали все возможное, чтобы Ксюша выросла достойным человеком. Таким как летчик-герой из «Повести о настоящем человеке» или Владимир Устименко из трилогии Юрия Германа, ну, может, как Ульяна Громова из «Молодой гвардии». И девочка старалась соответствовать идеалам. И ей нравилось. Из этого состояла её жизнь...

Но это была одна сторона медали. Другая же находилась в тени до поры.

Однажды в квартире, нарушив привычный вечер, достаточно поздно раздался звонок. На часах было десять вечера. Ксюша читала книгу. Отец писал в кабинете очередной доклад. Мать слушала радио на кухне, но, услышав трель, пошла в прихожую открывать дверь. Через какое-то время Ксюша услышала мужской голос. По всей видимости, мать отвела гостя на кухню, позже к ним присоединился отец. Девочку распирало любопытство, но выйти из комнаты она не посмела.

А на утро обнаружила незнакомого мужчину на кухне. Он курил. Родители считали курение моветоном. Поэтому Ксюша удивилась, насколько этот человек был бесцеремонным.

– Здравствуйте. Вы хотите чаю? – проявила гостеприимство девочка.

Мужчина посмотрел на неё и рассеянно улыбнулся.

– Привет. Буду. Ты Ксюша?

Она поставила чайник и быстро соорудила пару бутербродов с колбасой.

– Да. А вас как зовут?

– Дмитрий... Игоревич.

Ксюша кивнула. Ей ужасно хотелось спросить, что он делает здесь. Но она молчала. Мужчина, прочитав её мысли, решил сам объяснить:

– Я муж твоей сёстры. Ты вряд ли её помнишь, но она была хорошей.

– Я не сказала бы... – На кухне возникла мать, одетая и собранная. Голос ее был раздраженным.

– Юлия Борисовна, давайте не будем спорить. Все-таки она ваша дочь.

– Была. А теперь у меня есть Ксюша, и Алла мизинца её не стоит.

Ксюша никогда не видела мать такой, и слова, которые та роняла, были резкими и жестокими. Будто она обвиняла погибшую сестру в её несостоятельности.

– Но Алла погибла! – воскликнул Дмитрий.

– Ну конечно. От разгульной жизни?

– Мама! – выпалила Ксюша, поняв, о чем идёт речь.

– Да! Твоя сестра была шлюхой! – закричала Юлия Борисовна.

Ксюша закрыла уши руками.

Дмитрий ушёл. А мать, как ни в чем не бывало, села пить чай с баранками. Ксюше же кусок в горло не лез.

Через несколько лет они снова встретились: позврослевшая и похорошевшая девушка и Дмитрий. Она сразу узнала незнакомца, сидевшего у них когда-то на кухне. Но самое главное – поняла, как Алла смотрела на него. И что чувствовала, оставаясь на дне его зрачков, отпечатываясь в его сердце.

Дмитрий шагнул Ксюше навстречу. Протянул руку и прошептал:

– Алла.

Девушка машинально кивнула. Сейчас она и была Аллой.

Торопливые движения, узкая комната с кроватью поперёк стены. Её платье на ковре с розой. Его кожа пахла сигаретным дымом, одеколоном и чем-то знакомым и родным. Её хрупкое нежное девичье тело утонуло в белых мятых простынях. Дмитрий был нежным, Алле он не мог причинить боли. Когда-то она любила быть стремительной, сильной, порывистой. А теперь только бесконечная нежность и покорность. Она не заигрывала, не убегала. А наслаждалась моментом здесь и сейчас, предоставив ему выбор. Выбор встать и уйти, подавив все инстинкты, сделать вид, что ничего не было и дальше существовать друг без друга. Но он не делал ничего, просто дышал в такт сердцу, лихорадочно колотящемуся в груди. Алла снова была с ним!

Алла (заметки между строк жизни)

Я не признавала полутонов, недомолвок, и прочих «недо» и «полу»... Как у Высоцкого, который звучал во времена моего взросления из каждого окна. «Я не люблю когда наполовину...»