Чёрный бархат вечных слов

Чёрный бархат вечных слов

Qusto (Павел Лунев) 
 
Назад в детство 
 
- Проснись! – мне нежно солнце прошептало, 
Лучами освещая одеяло. 
Тень на стене изящный сделала поклон, 
Как будто провожая дивный сон. 
Вставать безумно не хотелось! 
И я лежал, упёршись взглядом в потолок, 
Работа, дом, работа… Надоело… 
Эх, в детство бы вернуться на денёк! 
 
*** 
 
- Андрей, пора вставать, – кричит мне мама, - остынет завтрак, сына, хватит спать! 
Вот это поворот, вот это драма, 
Мне снова девять, а не тридцать пять! 
Мама стоит красива, молода! 
Увидев сонного меня, давай смеяться, 
Но главное - она ещё жива… 
Как в краткий миг всё может поменяться. 
Заплакав, её крепко я обнял. 
- Ну ты чего? Тебя кто-то обидел? 
И с тёплой грустью в сердце я сказал: 
- Родная, просто рад тебя я видеть! 
Болтали мы и весело смеялись, 
Я уплетал за обе щёки пирожки, 
Тут, право, силы высшие вмешались, 
Вернув меня в те беззаботные деньки. 
В дверь позвонили, на пороге Сашка! 
Мой лучший старый школьный друг, 
По телу снова бегают мурашки, 
Давно его не видел, недосуг… 
- Привет, пошли, мы в школу опоздаем! – отличник круглый пОд нос пробурчал, - из-за тебя и мне всегда влетает! Здрасьте, тёть Таня! Ну, чего ты встал? 
- А Сашка прав, а ну, марш на уроки! 
- Ну, мама, я сегодня не пойду! 
- Контрольную пропустишь? – буркнул пухлощекий. 
Ещё и мамин взгляд, что предвещал беду… 
Учебники собрал тогда в два счёта, 
Увидел снова свой любимый класс, 
На переменах прятки, салки, анекдоты, 
Скоро домой идти настанет час! 
Эмоций в школе испытал немало. 
А за окном темнели облака, 
В душе тревога нарастала, 
Как на иголках ждал последнего звонка… 
На улице вдруг повстречал Наташку – 
Любовь, что первою была, 
И как когда-то подарил ромашку, 
До дому проводил. Спустилась мгла. 
Вспомнив про время, я домой помчался, 
Горел в родном окошке яркий свет, 
Как я хотел, чтоб день тот не кончался! 
В окне я видел мамин силуэт… 
Домой ворвался, силы нет пошевелиться, 
Вернулся я, мне снова тридцать пять, 
Как жаль, что не успел проститься, 
Но этот день всегда я буду вспоминать…

conjure one (Сергей Пришвин) 
 
"Фатальное приключение" 
 
По заброшенной пыльной дороге 
Третьи сутки устало бреду. 
Жалит сон, заплетаются ноги, 
Но привал сделать, нет, не могу. 
 
Всё смотрю я на местность с опаской - 
Перелески, болота, леса... 
Я опутан бессмысленной сказкой, 
Помогите, найдите меня! 
 
Третий день уж как я заблудился, 
По следам за мной тени пылят. 
Вынуждают, чтоб с ног я свалился, 
Белым глазом мне в спину глядят. 
 
Второпях наберу диких вишен, 
Кислой мякотью голод унять. 
И теней сразу шёпот мне слышен, 
Надо шагу прибавить опять. 
 
Горизонт нарисует мне город, 
Серой дымкой прикроет дома. 
Я под ложечкой чувствую холод, 
Словно в душу стучится зима. 
 
Город - шанс на спасенье от мрака, 
Что спешит по пятам вслед за мной. 
Там могу я укрыться от страхов, 
Заперев только дверь за собой. 
 
Но заветная цель будто призрак 
Ускользает, бежит от меня. 
Город, кажется, вот уже близко, 
Но чем ближе он, дальше тем я. 
 
Вся вина на моём любопытстве, 
Что за странную книгу взялось. 
Я однажды на сотой странице 
Узнал то, от чего не спалось. 
 
Приключение вышло фатальным. 
Прочитав по-латыни слова, 
Оказался в миру я столь дальнем, 
Что не может вместить голова. 
 
По началу всё было, как прежде. 
Только вдруг потемнел белый день. 
Я ждал света, застывши в надежде, 
Но пришла белоглазая тень. 
 
Я отпрянул и сжался в испуге, 
Предо мною дорога легла. 
Заметался, как в замкнутом круге, 
Тень таких, как она, позвала. 
 
И бежал я от них без оглядки, 
Пока силы имелись бежать. 
Страхи стали играть со мной в прятки - 
Пропадать, нагонять, догонять. 
 
И уже стёрты ноги до крови, 
Я один средь абсурда теней. 
Неужели на жуткой дороге 
Встречу я окончание дней?! 

Таис (Таисия Токарева) 
 
Я помню... 
 
Я помню твои травяные глаза, 
И как они в душу мне хитро смотрели. 
Застыла в них каплею мха бирюза, 
В них лапы склонили столетние ели. 
 
Я помню твои колдовские стихи, 
И как они сердце мне рвали незримо. 
Звенели в них медные струны стихий, 
Смеялись в них вёсны и плакали зимы. 
 
Я помню мотивы далеких веков, 
И первое робкое тихое "здравствуй", 
Баллады степей, песнопенья ветров, 
Элегию неба, дыхание странствий… 
 
Но что-то случилось, и нить порвалась, 
Та нить, что с тобою нас соединяла. 
Зачем болью в сердце ты отозвалась, 
Ему подарив вдохновенье сначала? 
 
Был странен наш недолговечный союз: 
Я – смертный, а ты… Ты ровесница мира. 
И все же невольно щемящая грусть 
Занозою в сердце разбитом застыла. 
 
Так где ж ты, моя ненаглядная, где?! 
Тебя призываю я в ночь полнолунья, 
Но только смеются круги на воде… 
Тебя не увидеть мне больше, колдунья…

Письмо Алисы Лидделл 
        Sniff ( Инна Климова)
 
Шляпник Безумный, хотите чаю? 
Соне - кусок мармелада в блюдце. 
Как я жестоко без вас скучаю, 
Пасьянс разложу, а карты смеются... 
 
Вашей Алисе уже семнадцать, 
Прически, бальный карнэ, букеты, 
В Страну Чудес никак не пробраться, 
Смириться надо, но трудно это. 
 
Я за котом своим наблюдаю, 
Может, захочет он улыбнуться? 
И все вернется тогда, я знаю, 
И к вам я тоже смогу вернуться. 
 
Но вряд ли, так что, мой друг, прощайте. 
Пейте свой чай, или бренди даже, 
И иногда, прошу, вспоминайте, 
Свою Алису, Лидделл пока что...
 
К Господу старушка приходила... 
        Tata (Татьяна Захарова)
К Господу старушка приходила и почти рыдала от тоски: 
«Заросла травой моя могила, крест упал да высохли венки. 
 
Отпусти на Землю, милый Боже, навестить детишек на денёк. 
Их я обещаю не тревожить! О себе лишь дам я им намёк. 
 
Чтоб скорее вспомнили о маме. Так скучаю, нет уж больше сил! 
И хочу, чтоб свежими цветами холмик мой могильный запестрил». 
 
Бог на то не гневался нисколько, ей сказал: «Решила – так ступай! 
Об одном скажу, родная, только. Просто слушай и запоминай: 
 
Встретишь ты детей и внуков тоже. Всех, о ком душа твоя болит, 
Но тебя лишь тот увидеть сможет, кто всем сердцем любит и скорбит». 
 
Вмиг на всё старуха согласилась: дети да внучата – все скорбят! 
И с Небес на Землю опустилась, словно в увольнение солдат. 
 
Вот уже у старшего, у сына. Хороша квартира! Аж блестит! 
Стройный и подтянутый мужчина всё на мать-старушку не глядит. 
 
И невестка милая, Наташа, тоже ходит мимо, занята, 
Восемь лет прошло, а стала краше… Но ее не видит, как же так? 
 
Разговор меж ними не смолкает. Деньги, снова деньги! Дай! Плати! 
Видно, здесь о маме не скучают. Значит, время к среднему идти. 
 
Средний сын совсем в других «хоромах»: на отшибе старенький барак. 
Парень был он смолоду не промах, да пошло все, видимо, не так. 
 
Спорят: дескать, водки взяли мало – с Колькой, уголовником – дружком, 
Крик надрывный мать едва сдержала, в комнату протиснулась «бочком». 
 
Но и здесь никто ее не встретил. Как уж горю этому помочь: 
Коль сыночек средний не заметил, вся надежда, стало быть, на дочь. 
 
Дочку ж больше всех она жалела, столько слез над нею пролила! 
В детстве часто девочка болела, целыми ночами не спала… 
 
А теперь – красива, как картина. На щеках румянец, тонкий стан… 
Стала ее кроха балериной и недавно ездила в Милан. 
 
У станка балетного красотка с рвением оттачивает па, 
Хитрый взгляд из изумрудов соткан, и сама, как видно, не глупа. 
 
В голове: «Пора уж замуж, Рита. Скоро тридцать – надо выбирать! 
Чтобы был богатый, знаменитый. Главное, поверь – не прогадать!» 
 
А до мамы – нет, увы, и дела. В ужасе старушка замерла: 
Даже дочь ее не разглядела, значит – плохи бабушки дела. 
 
Вся согнувшись, сгорбившись от горя (ну, куда же ей теперь идти?), 
Встретила мальчишку в коридоре, лет на вид примерно десяти. 
 
Пригляделась: Бог ты мой, Кирюшка! Ритин сын, любви нежданной плод. 
Только не надеялась старушка: мимо внук, конечно же, пройдет. 
 
Но остановился вдруг ребенок: «Бабушка! Бабуля! Как я ждал! 
Ведь меня ты нянчила с пеленок. По тебе я, милая, скучал! 
 
От простуды ты меня лечила и звала «мой птенчик», помнишь, да? 
В зоопарк на львов смотреть водила. А потом… стряслась с тобой беда. 
 
Пусть пока в копилке и немного, я еще, бабуля, накоплю, 
Отыщу к могилке я дорогу, крест поправлю и цветов куплю…». 
 
… А часы летели за часами. Год, другой – и все в один присест. 
Молодой красавец со слезами на могиле ставил новый крест.