Черный Человек

Черный Человек

Элегантный мужчина в черном подошел к аквариуму и привычным жестом постучал по стеклу костяшкой указательного пальца. Нечто за стеклом испуганно зашебуршалось и грузно плюхнулось в воду, надежно загородившись с одной стороны горшочком с анубиасом и бутафорским замком – с другой, так что разглядеть существо оказалось совершенно невозможно.

Пока гость пытался рассмотреть творение, я сверлила ненавидящим взглядом его спину. Взгляд он ощущал, но оборачиваться не спешил, предполагая, что я завяжу разговор первой. Меня бесили его хозяйские повадки, пусть кто у кого в гостях – вопрос спорный, но этот кусочек призрачной земли, на котором стоит мой дом, пусть условно, но мой.

Черный устал ждать и постучал по аквариуму еще раз. Существо запаниковало, заметалось, невольно разрушая свои баррикады, и наконец забилось в череп, подозрительно похожий на всамделишный, не столь давно расставшийся с плотью. Тварь так шустро прошмыгнула через глазницу, что если бы я не видела сегодня утром своего нового питомца, вряд ли определила бы по черной лоснящейся тени, рыба это или зверь.

– Не пугай Чучу.

Гость обернулся. Я готова побиться об заклад, что если бы у него было лицо, то оно отображало бы удивление – взлетевшая верх в причудливом изломе бровь и насмешливые искорки, прыгающие в зрачках под густой тенью широкополой шляпы.

Мне приятнее, когда он приходит в шляпе – так хотя бы можно додумать, что у него есть лицо, а в темноту под капюшоном – заглядывать гораздо страшнее.

– Чуча? – бьюсь об заклад, он уже ухмылялся. По крайней мере, ели сдерживаемый смешок все же прорвался вместе с сухим кашлем.

– Мило. Славное имя для милой зверушки. И что там на этот раз?

Я пожала плечами. Какая разница. Какая разница что там. Что-то должно там жить, чтобы эта иллюзия жизни была более полной. Кто-то должен жить в доме, неважно кто. Я привыкла, что у меня есть компаньон. Придавать компаньону облик собаки или птички слишком больно – проснешься следующим утром, а питомца нет… Как попала сюда, я сразу же завела песика. Он с рычанием бросился на Черного, при первом же визите, злобно вцепился в сапог, оторвал клок лаковой кожи и лоскут атласных бридж. Черный не дрогнул, сказал: «милый песик» и вышел вон, а на следующее утро скотч-терьер пропал. Я горевала, но не долго. Здесь никто долго не горюет, а теперь и вообще горевать странно, зная, откуда берутся компаньоны… Анимированная мебель… предмет интерьера… Все из моей головы, из моей энергии…

- Мило, но ужасно расточительно.

Я опять пожала плечами – ничего нет вечного.

Черный огляделся в поисках стула – и ничего не обнаружил. Я заблаговременно развоплотила все посадочные места кроме своего, в котором скрючилась, уткнув подбородок в острые колени.

Гость щелкнул пальцами, создал свое любимое викторианское кресло и с чувством опустился в него, вытянув длинные тощие ноги. Сухощавые пальцы легли на красное дерево подлокотника, а ухоженные чересчур длинные ногти заскользили по извивам затейливой резьбы, так что казалось, будто узор сам выползает из-под рук, видоизменяясь в соответствии с его эмоциональным состоянием.

Чуча сидела в черепе без движения. На мгновение хвост проскользнул меж оскаленных челюстей, а в одной из глазниц зажегся кровавый огонек – зверек выглядывал из своего убежища.

– И долго оно там просидит без воздуха? – поинтересовался гость.

Я хихикнула. Все предусмотрено.

– Сколько надо.

– Кожное дыхание или жабры? 

Можно подумать для него это имеет значение. Терпеть не могу поддерживать светские беседы. Говорить – ради того, чтобы что-то сказать. Я люблю тишину. Напряженную до сгущения окружающего пространства – хоть бери нож и режь как упругий студень. Я люблю слушать такую тишину до чистого звона в ушах от далеких колокольчиков.

– И то и другое.

– Забавно, – кивнул гость.

Черный слизкий хвост метнулся, будто облизнул языком отсутствующие у черепа губы.

Из дырки для носа вылезла до омерзения зеленая улитка и поползла по своим делам по направлению к единственному в паллюдариуме цветку.

– Анубиас, как настоящий, – с видом эстета добавил Черный.

Я скривилась.

– А остальной декор безвкусен до отвращения. Этот грунт из коралловой крошки, фаянсовый цветочный горшок и черепушка. Керамический замок и ужасная коряга… Какой-то паршивый пластик? Мангровая смотрелась бы естественней… Страшный сон аквариумиста!

– А ты больше любишь рыбок и люминесцирующие водоросли? Я припомнила его приемную…

– Да уж. Такую диковинную гадину я бы не догадался воплотить.

– У тебя отсутствует фантазия.

– Что греха таить – чего нет, того нет, зато чужой – неисчерпанное море, – ухмыльнулся Черный.

Шляпа немного сползла на затылок, и из тени вынырнул сначала твердый подбородок, а потом и чувственный рот в белозубой улыбке. Черный поправил свой ковбойский головной убор и чеширский оскал погас также внезапно, как и появился.