Чёрный ронин

Не с начала

«Не знаю сколько раз меня списывали со счетов и объявляли мёртвым. Наверное, когда это начинается с самого детства, как-то перестаёшь обращать внимание. Так что тут… ничего нового», — размышлял чёрный ронин поднимаясь на помост эшафота.

На площади стоял неистовый ор. Отовсюду раздавались голоса, крик, смех, порождая смятение. Толпа ревела и бесновалась, все были возбуждены до предела. Пахло потом, от кого-то нестерпимо несло перегаром. Гул не стихал. Попадались и те, кто постоянно махал руками, указывая в центр, куда и так были устремлены взгляды всех собравшихся.

Деревянные ступени зловеще скрипели под ногами ронина. Он был весь изранен. Из-под покорёженных и местами рваных доспехов чёрного цвета у него сочилась густая кровь. Плечо, как и бедро, были туго перевязаны самодельными жгутами из тряпья. Казалось, этот человек пережил не одну сотню страшных сражений. Но даже едва стоя, будучи на пороге смерти, он сохранял невозмутимый вид и прихрамывая шёл лишь с угрюмо опущенной головой. Его уже ждала верёвка, свисающая с балки и завязанная в петлю. Через её кольцо виднелся красный круг заходящего солнца. Затем на помост поднялся ещё один человек. Это был коренастый мужчина с неряшливым брюхом и кожаной маской на всё лицо — палач. Ронина подвели к деревянному люку в полу и со скрипом затянули петлю на его шее. Где-то снизу донёсся голос капитана местной стражи. Зачитывали лживые обвинения и его смертный вердикт…

Приговорённый наконец поднял голову и его тёмно-карие глаза злобно сверкнули. В багровых лучах заката он наблюдал за толпой людей. Они заполонили почти всю площадь. Беглым взглядом он заметил бедных крестьянских стариков и детей, одетых в лохмотья, и богачей, красующихся изящными шелками. Здесь собралось пол города, чтобы посмотреть, как его будут казнить. Ладони непроизвольно сжались в кулаки, но от этого верёвка лишь больней натирала запястья, — руки были связаны за спиной.

Толпа заревела больше прежнего. Они стали кидать камни в еле живого воина. Один из булыжников, брошенный маленькой девочкой, рассёк ему бровь. Это была тупая людская злоба. Миллионы лет эволюции, создали из них разумных существ, но внутри они были всё теми же животными. И их лица, искажённые ужасными гримасами, это наглядно подтверждали. Каждый жаждал его крови. Кто-то даже пытался прорваться через стражников на эшафот и лично ударить приговорённого.

«Как грустно и очень обычно всё вышло, — мрачно задумался человек в чёрном. — Они величают меня исчадьем ада, линчуют, мыча как стадо, а ведь недавно я спас им всем жизнь, и вот она благодарность… Когда-то мне предрекали путь героя, славу великого воина, однако у судьбы-злодейки были другие планы, и я стал ронином. Мой мир уже давно сошёл с оси, и я в нём всего лишь изгой, реликт забытых времён. Забавно, я слышу, как кто-то из толпы называет меня убийцей, — мягко сказано, друзья, очень мягко. Однако где-то по дороге я оступился, расслабился, притупил свой клинок или даже совершил худшее из всех преступлений — стал цивилизованным…».

Его размышления резко прервались. Кто-то дал палачу отмашку, и тот дёрнул за рубильник. Пол в ногах ронина провалился, остро затянулась петля вокруг шеи, и он принялся болтаться в воздухе из стороны в сторону, судорожно задёргавшись, как рыба, выброшенная на берег. А затем… Холодная и жуткая темнота накрыла его глаза, и веки, словно налитые свинцом, сомкнулись. Шум и крик людей постепенно стих, превратившись в далёкий отголосок из бездны. «Вот и всё. Выхода нет, как и надежды, — успел подумать ронин. — Нет будущего». И в его быстро гаснущем сознании пронеслась… нет, не вся его жизнь, а лишь события прошедшей недели.

И та злополучная ночь, с которой всё началось…