Чёрный сфинкс

Чёрный сфинкс

Елена Свительская

Чёрный сфинкс

 

    Журналисты бурно напирали друг на друга, стремясь пролезть поближе к стеклянной перегородке, наперебой сыпали вопросами и комментариями. Человек по другую сторону стекла устало сидел на жёстком стуле. Он просто молчал. Долго молчал. Руки в наручниках лежали на его коленях, неподвижно, словно чугунные. Бледный, невыспавшийся, заросший щетиной. Грубая одежда почти скрывала бугорки на его теле, множество утолщений и бугорков. Он как будто смотрел сквозь них: сквозь это толстое стекло с мелкими дырками и сквозь журналистов, куда-то вдаль. По его сторону стояло несколько полицейских, а ещё коренастый толстяк в окружении десятка телохранителей. Правда, взгляд, которым он буравил спину заключённого по мощности ненависти и ярости мог примерно сравниться с орущей массой за стеклом, хищно щерившийся вспышками фотокамер. В какой-то момент заключённый вдруг резко поднялся. И рухнул бы, не поддержи его ближайший полицейский, грустный молодой парень, отрастивший короткую, но густую бородку для солидности.  

    – Офицер, можно я пойду? – тихо спросил мужчина.

    На его тускло-серой одежде расплывались яркие кровавые пятна. Их обилие, скорость, с которой они расцветали на ткани, заставили орущую толпу притихнуть.

    – Как вы можете молчать после такого?! – взвился толстяк. Лицо его стремительно багровело от гнева, – Неужели же, вам не совестно? По вашей вине сгорело три залы музея! Уничтожена солидная часть национального достояния и культурного наследия! И мумия жены фараона...

    Заключённый нагло перебил его. Хриплый голос оглушил любопытно затихнувшее многорукое и многоглазое чудовище за стеклом, жадно мерцавшее вспышками:

    – Вы считаете, что культура – это строить большие дома, выставлять в них чьи-то трупы и потом толпами ходить на них смотреть? Лучше бы вы позаботились о беспризорниках и сиротах!

    – По вашей милости погибла мумия, который было несколько тысяч лет! – яростно заорал толстяк, сжимая кулаки, – Погибла зала Египта и две соседних...

    Журналисты хищно прицелились в мэра города и рьяно защёлкали фотокамерами, кто-то бережно сжал пальцы на видеокамерах – их в толпе искателей наживы было по минимуму. Мэр обладал взрывным характером, причём, был в курсе многих своих особенностей, потому почти всех журналюг, страстно мечтавших снять шедевральное сенсационное мегавидео нагло обчистили при входе или же попросту не пропустили за ворота тюрьмы.

    Назревала очень неприятная сцена с истерикой, грозившая толпе охотников за грязными сокровищами воплощением самых заветных мечтаний о сцене с рукоприкладством. Да, они тоже были в курсе огненного нрава главы города. Вот только события резко развернулись, в аккурат на сто восемьдесят градусов: молодому полицейскому стало страшно смотреть на окрасившуюся в алый цвет одежду арестанта. Он попросил двух своих коллег увести преступника, уже не ожидая ни извинений, ни признания.

    – У него было тридцать два ножевых ранения. Он едва не скончался от потери крови. Главврач уже махнул рукой на его спасение. Врачи совершили чудо. И недавно только его выпустили из реанимации, – затараторил нежданный заступник.

    Хищная орава за стеклом резко притихла в ожидании сытной наживы. Один только щёлкнул по кнопке своего оружия. Все остальные уже отсняли несколько впечатляющих кадров об одежде заключённого, быстро сменившей цвет, крупным планом и в нескольких экземплярах запечатлели его бледное лицо и мрачные серые глаза.

    – Так... – голос преступника звучал глухо, – Кто ж меня с того света вытащил?

    – Несколько молодых врачей и студентов, – серьёзно объяснил его защитник и, столкнувшись с недоумённым взором, уточнил, – Я ответственен за изучение вашей истории.

    – И кто их допустил? Этих молодых? – хрипло прибавил заключённый.

    – Ну, главврач сказал, что всё бессмысленно. А молодые не хотели сдаваться...

    – Им просто нужно было тело для тренировки, – язвительно сощурился плод их невообразимой победы.

    – Ну... – полицейский как-то смутился и уже робко закончил объяснять, – Да...

    – Короче, мне несказанно повезло, – оскал.

    И что-то такое очень зловещее вдруг прорезалось в серых глазах преступника, в выражении его лица. Кто-то в первом ряду за стеклом хотел было отшатнуться, но коллеги не пропустили и ещё наградили с дюжиной тычков.

    – Какое «повезло»? – вновь завопил мэр, – По вашей неимоверной тупости сгорело три залы нашего музея! Одна упавшая сигарета и... И вы ещё смеете говорить «повезло»?!

    – Однако именно после побега из музея ночной сторож спас жизнь человека. Своим телом заслонил, – сурово произнёс молодой полицейский с бородкой, – После чего его едва смогли откачать.



Отредактировано: 01.11.2016