Черта

Часть 1

 — Вов, ты вообще представляешь, что мы будем родственникам этих придурков говорить?       

— Честно? Нет. Надо бы их нервы пощадить чуток. А то узнать такое про любимого мужа или любимую жену — это же полный пиздец.       

— Вот и я думаю, что полный и что пиздец. Давно я аналогичного безобразия не видел.       

— Ну, у нас всегда всяких ломаных и битых хватает…       

— Добавь ещё резанных и стукнутых.      

 — Ну да. Работа такая.       

— Работа, ты сам давно в этой работе?       

— Нет, три года. Отучился полгода, потом в патанатомии год, затем следующая специализация и вот к вам. Вернее, к нам.       

— А до того, как полгода отучился?       

— А до того у меня была другая жизнь, и сам я был другим человеком.       Он достал из пачки сигарету и закурил.       

— Семёныч, что это ты моим прошлым заинтересовался?       

— Да нет, Вов, я в твою частную жизнь ни ногой. Просто тебе тридцать два, а ты всего три года с нами. Я сразу после института сюда, вот втянулся, привык.       

— И что тебя сюда привело?       

— Дык детективов начитался…       

Они заржали оба.       

— Детективов?!       

— Ну да, там про Эркюля Пуаро и Ниро Вульфа. Короче, романтики мне захотелось, острых ощущений.       

— Получил свою романтику?       

— Неа. Романтики здесь нет, здесь обитает смерть.       

— А ты поэт, батенька. Кароч, в детективы ты наигрался.       

— Почти. Только вот не перестаю удивляться глупости человеческой.       

— Ты это про наших клиентов?       

— Про них, родимых.       

— А я вот что думаю, Семёныч, они ж, все эти самоубивцы наши, умирать не хотели. Они доказывали своё право на своё мнение.       

— Это как, Вов?       

— Как?! Пытались на себя внимание обратить, понимаешь, говорили, кричали, просили, чтоб их заметили, поняли. Они ж не думали, ступая за подоконник, что их ждёт смерть. Нет, они ждали свою порцию любви и жалости. Может, в гробу себя представляли, и всех родственников вокруг со слезами. Подругу там, любовницу, друга. Они хотели жить и быть понятыми. Только путь к пониманию выбрали не тот. Не пришло в их светлые головы понимание, что слов о любви они не услышат, потому что тело вдребезги, а душа так далеко, что ей всё равно.       

— И как ты додумался до этого?       

— Мне жизнь подсказала.       

— Тоже на грани был?       

— Был. Думал, что смерть — это выход.       

— И?       

— Учиться пошёл на специализацию. С единственной целью — узнать, что там, после. И это «после» мне не понравилось. Но зацепило другое. Откровение мёртвого тела. Оно, Семёныч, похлеще живого свою историю рассказать может. Да кому я всё это говорю, ты и без меня всё знаешь. Эркюль Пуаро, блин.      

 — Вот, а значит — это наше с тобой призвание, Вов, их последние истории слушать.       

Мирную беседу двух судмедэкспертов прервал вошедший без стука следователь.       

— Курите, бездельники? Ну, здрасте.       

— И тебе не хворать.       

— Ребята, сейчас родственники подъедут на опознание, и протокол составим, а дальше вскрывайте, выдавайте, пусть хоронят. Дело как открыл, так и закрою. В связи со смертью обвиняемого.       

— А обвиняемый у тебя — тот, что за рулём был, или девица, которая во время движения сексом с ним занималась?       

— Естественно, водитель, управляющий автомобилем.       

— Только если бы она ему в движении обзор не закрывала, он бы столб увидел, — многозначительно заметил тот, кого называли Семёныч.       

— Во время оргазма? Не смеши. Что в крови?       

— Алколоиды растительного происхождения — каннабиноиды. Алкоголь у него два и восемь промилле, а у неё три и два. При таком коктейле он мог и сквозь неё столб увидеть и без неё не заметить, — констатировал Владимир, передавая бланки с заключениями следователю. — Хорошо, дело ночью было, и случайных прохожих эта парочка не встретила. А то жертв было бы больше. Я бы их оформил как соучастников. А то всё на водителя управляющего транспортным средством свалили, а она типа ни при чём.       

— По твоей логике, вообще столб виноват. Если бы он не остановил транспортное средство, обнявшее его на скорости под двести, то сладкая парочка была бы жива, — встрял Семёныч.       

— Нет дела, ребята. Только есть родственники. У неё родители, и папаша — банкир, который дочку распустил. И чего ей в жизни не хватало?       

— Адреналина. Чего ещё, если сексом занимались на такой скорости. Идиоты.      

 — Ну, то понятно, а вот у него жена и сын маленький. Три года пацану.       

В прокуренном кабинете повисло молчание. Вова только переглянулся с Семёнычем. Слов-то не было.       

А дальше курить пошёл на улицу. Подальше от злобного банкира и его убитой горем накрашенной жены. Они искали виноватых. Кричали, ругались.        На кого и зачем, было непонятно, да и не нужно. Смерть — она такая. Виноватых не ищет, это всё люди выясняют, отчего да почему.      

 А потом он увидел её.       

Она вошла во двор и остановилась в растерянности. Молодая, симпатичная, хорошо сложенная и очень со вкусом одетая в совсем недешёвые вещи. За руку она вела маленького смешного мальчишку, похожего на ангелочка светлыми кудрями и ясными голубыми глазами.      

 — Простите, мне на опознание, это куда?       

— Прямо по коридору за этой дверью. Ребёнка оставьте здесь.       

— Да. Спасибо вам. Вы за ним присмотрите?      

 — Конечно.       

Она прошла и скрылась там, а он присел к мальцу.       

— Машина у тебя какая? — спросил Владимир про игрушку в руках мальчика.      

 — Не дам, — ответил ребёнок.       

— Так я и не прошу.       

Мальчишка уселся на корточки и стал возить машинку по асфальту.