Чертоги колдуна

Живые мёртвые

Ещё с детства мне внушали, что вода несёт в себе только страх и смерть, воплощённые в рассказах о русалках и келпи, затаскивающих нерадивых купальщиков с собой на илистое дно. Всякий водоём больше по размерам ванны или бочки отсекался от меня доброй охапкой пинков в противоположную сторону. В прочем-то господа пинающие и не были так уж неправы, вода спела свою оперетту в спектакле нашей семьи, поглотив бабушку, деда и остальных. Как же так вышло, я и сам не понял, хотя сейчас уже точно знаю, что причиной стало не отсыревшее дно лодки, а я.

Я был тем ребёнком, которых называют словом “нехороший”. Моя бабушка, ещё до того, как её губы посинели от речной воды, говорила, что я похож на маленького шаманского подкидыша, из-за моих тёмных глаз и длинных чёрных волос, что никак не сочетались с общим рыжим фоном, которым вечно выступала моя семья. А дед и вовсе меня боялся, когда я был маленьким, он не хотел меня брать на руки, а если всё-таки и брал, то ссылаясь на боль в колене, мгновенно садил на скамейку около стола и уходил. Никто не обсуждал это со мной. Моя мама постоянно говорила мне, что дед явно преувеличивает, ту же линию подхватывал мой отец, так они и сидели за столом, потроша рыбину и вытягивая пальцами её мокрые внутренности.  При этом родители поочерёдно улыбались, сначала мило, а потом, когда моих вопросов становилось много, либо же они не хотели повторять один и тот же ответ в четвёртый раз, отец вытирал пальцы о льняное серое полотенце, так сильно, что кожа на них становилась красной. Затем он клал эту руку на моё плечо, от чего в нос пролазил солёный запах рыбьих внутренностей.

-Хочешь пойти поиграть? - что означало пойти на улицу и не мешать, что собственно я и делал. – Только не подходи близко к воде, ты сам знаешь. – Бросал мне отец через плечо вдогонку. А я не знал, обычно, чтобы что-то знать, нужно проверить на собственном опыте, а как проверить это с количеством опытов, стремящимся к нулю, я не понимал. Ну, конечно же, и не приближался к воде. Сначала. Пока не увидел в ней что-то, что совсем не было похоже на русалку или на вообще что-то живое.

На небольшом краюшке берега, в противоположной стороне от центрального пирса, где обычно я “играл” мягко пузырилась пена. Вдалеке сверкала гладь воды, которую так боялись суеверные жители города и так искренне хотел полюбить я. Сгорая от внутренних детских переживаний и обид мне пришло в голову охладить ноги. Обувки на них не было, по сему оставалось только пройти несколько шагов и вот уже приятная щекочущая холодная водица. Глина проскальзывала между пальцами и я наблюдал за этой причудливой игрой, как за фокусами нашего местного шута на ярмарке. Но вдруг на левой ступне сверкнул отблеск явно не солнца отражённого солёной водой, взгляд, которым я проследил за этим лучиком, привёл меня к огромному камню. Ну, камень и камень, подумал я, камни не сверкают золотом. Это заставило меня вглядеться и наконец-то увидеть то, что бликовало за каменной серой верхушкой. Я с восторгом резко вдохнул солёного воздуха и закашлялся. Подумав о своей собственной глупости быть замеченным, я оглянулся вокруг, но никого не было, весь город был полон страха перед солёной тёмной водой, так, что народ выходил на неё только в огромных лодках, похожих на изогнутых змей.  Но вот оно, кроме зеленовато синей воды на берегу было оно. Пару раз поскользнувшись на мокром песке всё таки удалось обойти глыбу и заглянуть за её шершавый пропитанный солью бок. На половину нечто лежало в песке, а через открытый рот затекала вода, скорее всего, что челюсть была сломана. Я никогда не видел мертвецов вблизи воды, и хотел было уже ретироваться, но моё внимание переключилось на блестящую золотую клешню, которая продолжала поблёскивать. И нет, она не принадлежала разбухшему в воде трупу, что было бы забавно и придало бы ему как раз тот окрас бабушкиных легенд про водяных монстров, правда не помню, чтобы там был кто то с клешнями, но уверен, что в ответ на это бабушка бы придумала таких. Эта клешня был особенной, она крепилась своим основанием к огромной трости, наконечника которой я не видел, потому что он застрял  где-то в рёбрах бедного водоплавающего. Удивительно, но я не ощущал никакого отвращения, ни тошноты, как обычно говорил мне отец, после того, как вытаскивал одного из похожих персонажей на очередной рыбалке.

И да, я взял клешню, пришлось повозиться, потому что предыдущий владелец никак не хотел её отдавать. В конце концов, пришлось выдрать с силой тринадцатилетнего мальчика эту  вещичку, похоже, я сломал бедняге пару пальцев и выгнул ребро. Но, мне кажется, ему было уже всё равно.

Я прятал трость от родителей под своей кроватью, каждый раз в большой серой тряпке, так как золотой блеск был слишком заметен. Я не знаю, зачем я взял эту трость, наверное, потому что я был ребёнком и мне пристало тащить в дом всякую дрянь со двора, как собаке. Но эта клешня не была из разряда нарытых во дворе. Я понял это, когда после очередного наказания от родителей,  конечно же вылез через окно в комнате и пошёл гулять с клешнёй к берегу, злой на глупость взрослых я мечтал об океане, огромном, переливающемся, как шкурка свежего лосося. Я злился на отца, за то, что он хвалился передо мной сегодня, что он герой и добытчик, а когда я попросил его взять с собой, сказал, что из-за меня они далеко не выйдут, потому что, видите ли, я могу прыгнуть через борт, чтобы искупаться. В общем-то, я так и хотел сделать, а это значит, что отец и его команда ничего не наловят, кроме меня, а значит, что всю неделю им придётся экономить и мама потеряет всех скупщиков. В общем, после этого я был отправлен гулять в свою комнату,  а по возвращению, я узнал, что моего отца вынесло в открытое море и они барахтались там около половины дня, так ничего и не поймав. С того времени я знал, что любое слово против меня может стать против того, кто мне это сказал, да так и происходило. Случайно найденные монетки, когда мне хотелось поесть булочек с присыпкой, орущий сосед Сарг, выносящий свою жену из горящего дома, после того, как назвал меня маленьким бесёнком Логи.