Чертоги разума. Книга 1. Изгнанник

Глава 18. Игра не по правилам 18. 2

Джордан шел сквозь толпу, прорезая её, будто нож – масло, и Изгнанники расступались перед ним, точно перед героем. Ему это никогда не нравилось. Даже в детстве, когда они с братом играли в «Великих Королей», Джордан всегда был обычными рабочими или прислугой, воином, да кем угодно, только не вершиной знати… только не королем.

Его не привлекало это, а наоборот. Власть заставляла Джордана чувствовать себя не в своей тарелки. В детстве он и не задумывался о том, что возможно, судьба уготовила ему путь, в котором Джордану придется главенствовать и руководить. Но то, что он может быть Смотрителем Изгнанников ему и в голову не приходило.

Джордан шествовал по залу Разделения массивным, уверенным шагом. Его каштановые волосы были слегка взлохмачены, а золотистые глаза хранили непроницаемое спокойствие. Слегка подернутая сединой щетина на подбородке и сжатые, до побеления костяшек, кулаки говорили о том, что Джордан совсем не спал.

Он дошел до Меллы, кивком поприветствовав её и бригаду, прошел мимо и, встав у голой каменной стены, повернулся лицом к Изгнанникам.

В зале Разделения наступила режущая слух тишина. Здесь присутствовали все бригады, и Джордан заметил в первых рядах старушку Пегги, вооруженную до зубов, вместе со своей бригадой, в которую она никогда не брала ни одного из лиц мужского пола. Там же неподалёку проглядывалась крупная фигура Болка, у которой маячил его брат – Киллтрен. Олби и Рейнольд тихонько перешучивались, стоя ближе к аркам зала.

Джордан откашлялся, привлекая внимание.

— Настало время войны, — громко произнёс он и посмотрел на Меллу – она и её бригада стояли в первом ряду. Девушка одобрительно кивнула, и её пшеничные кудри качнулись в такт движению головы. — Большинство из вас ещё дети, и не видели, на что она способна. За этими стенами вас ждет испытание, которое не многие смогут преодолеть.

По толпе пронесся возмущенный ропот.

— Я даю вам шанс, — продолжил Джордан, не обращая внимания на возрастающее вокруг него напряжение. — Если вы хотите уйти, отступить сейчас – это ваше право. Вас не будут считать трусами, а тех, кто пойдет с нами в бой и одержит победу – героями, — голос его звучал громко и проносился по залу раскатами грома. — Мы не за это сражаемся. Вас не ждет вечная слава, и ваши имена не буду начертаны на обрывках истории. Мы все здесь, для того чтобы сразиться за наше будущее. За то, чтобы  и после нас, на этом же самом месте стояли другие Изгнанники. Слушали речи своих Смотрителей. Украшали Живой Сад новыми растениями. Изобретали. Мы сражаемся за жизнь, и если кто-то хочет остаться – вперед, я вас не виню.

Толпа молча переглядывалась, ожидая, кто решиться покинуть строй. Сбоку мелькнула седая голова старушки Пэгги – она что-то проворчала своей бригаде и уставилась на Джордана, однако все оставались на местах. Блондин Олби и Рейнольд тоже не двигались, Болк и его брат Киллтрен... Все оставались на местах.

Джордан почувствовал укол боли в душе, но никак не показал этого. Лицо Смотрителя оставалось таким же суровым и холодным. Внушающим уважения, которого он не заслуживал.

— Хорошо, — сказал Джордан, после чего в призыве вскинул руку вверх. — Тогда вперед! Встряхнем их шестеренки!

Толпа поддержала его криком и шумными возгласами. Гомон жажды пронесся между ними, точно ветер проскальзывает сквозь щели скал.

В глазах молодых, почти ещё совсем детей, Изгнанников, родившихся здесь, на станции, Джордан не видел страха: они не знали, на что идут, а узнают лишь только тогда, когда один из них падет, окропив землю кровью. А это обязательно случиться. Джордан знал, хоть и пытался верить в лучшее, как всегда делала его жена.

Мелла пробралась через толпу к колонне, которая венчала зал. Она нажала на камень в ней и вдавила его внутрь. Это была потайная кнопка. Как только Мелла это сделала каменная стена, перед которой стоял Джордан, задрожала. С потолка посыпались крохотные камешки, и в стене появилась небольшая щель, которая постепенно разрасталась. Каменные плиты разъезжались в стороны, впуская в зал порыв холодного, землистого воздуха.

Когда проход стал достаточно широким, и взору открылся крупный туннель, Джордан подозвал первую бригаду и указал им идти в пещеру.

Пещера вела вверх искрошившимися, каменными ступенями, утопая в темноте и затхлой сырости.

 Мелла приблизилась к Джордану.

— Они знают, на что идут? — шепотом спросила она, глядя вслед уходящим Изгнанникам. Девушка выглядела немного озадаченной, но её лицо, как и всегда, сохраняло суровое выражение, похожее на его собственное.

Джордан вздохнул.

— Конечно, нет, — ответил он с грустью в голосе, — иначе бы они не шли на эту войну.

Мелла молча кивнула. Видно её тоже тревожил тот факт, что среди добровольцев нашлись и совсем ещё дети, не старше двенадцати. Закон Изгнанников гласил, что «сражаться может любой, кто на это способен…»,  но порой это напоминало Джордану, – к сожалению, только ему, – что многие из присутствующих просто не понимают, на что идут. Их отвага, геройство и стремление могут рассеяться, как только первая кровь окропит и без того красную землю.

— Я словно в тумане, — произнесла Мелла, после долгого молчания. — Все кажется таким не настоящим.

«О чем, интересно, она думала?» — раздраженно спросил себя Джордан. В её зеленых глазах читалась нерешительность.

Он нахмурился.

— Да, — протянул Джордан. — Что-то назревает. Мир ждет последняя битва.

Мелла внимательно на него посмотрела.

— Ты думаешь? — взволнованно спросила она. По её лицу пробежала тень испуга, но быстро скрылась, едва девушка поняла, что её могут заметить.

Джордан кивнул, проводив взглядом скрывшегося в тени туннеля рыжеволосого мальчишку не старше тринадцати лет. Воздух стал тяжелее, а мысли все запутанней.

Он вспомнил про корабль Галлитерия, который, наверное, уже мчится к ним на всех парах. Тоже с войной? Этот вопрос мучил Джордана больше всего.