Четверо

Глава 4

Опрометчиво и самонадеянно было со стороны Анны отсылать Кирилла. Ночь выдалась жутко странной. Оказалось, что оставаться в одиночестве среди малознакомых вещей в автодоме, который был совершенно чужим ей. Что, собственно, и не удивительно.

Аня лежала в своем спальном отсеке в стене справа от двери, в «спальню» родителей. Час, полчаса, сколько прошло времени, она и сама не знала. Прежде, чем свесила ноги через край, по крыше барабанил назойливый дождь. Изрядно затянувшийся дождь. От этого шлеп-шлеп-бам-бзынь можно сойти с ума. Аня спрыгнула в проход. Босые стопы ощутили всю прохладу ковролина и жесткость его ворса. Как она раньше не обращала на это внимание. Почему вообще по ночам мы все видим в ином свете. Силуэты, таинственные силуэты мерещатся нам повсюду. Но все ли они обманка нашего взбудораженного ночной мглой воображения?

Аня стояла лицом к «кухне», там в темном углу, куда не долетал рассеянный дождем лунный свет из окон, там точно кто-то было. Или не точно? Она смотрела туда, и ее все больше брал озноб. Вскоре дрожь было уже не унять. В ней был и страх, и напряжение, и неверие собственным глазам. Точнее она искренне желал, чтобы они ее обманывали. Но рассудок истошно вопил, что это не так. Сердце отбивало бешеный ритм в ее ушах и висках. В горле стало так сухо, что вероятнее всего язык прилип к нему. Аня ничего не чувствовала, ровным счетом ничего, ни рук, ни ног, будто и не было их никогда, как и ее самой. Страх парализовал все ее тело и душу.

И вдруг тьма, сгустившаяся в том углу, явила себя. Аня не знала, как, но она точно видела эти глаза. Они поглотили ее без остатка, эти морщинистые, усталые глаза. Их взгляд проник сквозь ее грудную клетку сжал в стальном кулаке ее душу и выдернул с корнем. Из ее рта вырвался прощальный вздох, и Анна потеряла сознание.

Когда же она очнулась, то уже начало светать. Аня не с первого раза открыла глаза и, когда, наконец, размытая картинка перед вновь стала приемлемой, то она с радостью обнаружила себя там, где и была. А именно, на полу автодома между кроватями-ячейками. Странно, что никто ее за такой приличный промежуток времени не обнаружил. Вернее Аня надеялась, что к утру-то родители уж точно вернутся. Но так жестоко она еще никогда не ошибалась.

Аня с трудом поднялась на ноги, голова изрядно гудела. Похоже, что при падении ей досталось, уцепившись за край своей кровати одной рукой, второй она нащупала примерное место, где сосредоточилась начинавшая ее изрядно донимать боль, и обнаружила там небольшую, но припухлость.

- Черт! – первое слово, которое Аня произнесла с вечера вчерашнего дня. Ее потрепанное личико исказила гримаса боли, - Надо помазать, - пролетело в ее голове. Аня потянулась к ручке двери, ведущей в ванную. Надавила на нее из последних сил и вошла внутрь. Яркий электрический свет всего одной лампочки буквально ослепил ее. Она сморщилась, прикрывая глаза рукой. Глаза, боль, эта жгучая боль, словно в них плеснули кислотой. Наверное, сосуды полопались.

Практически наощупь Аня нашла на полке шкафчика нужную пачку с пластинкой из десяти таблеток. Выдавила одну и отправила в рот и запила ее водой из-под крана. Никогда еще она не казалась ей такой вкусной, как в то непозволительно раннее утро.

И только после того, как она вдоволь насладилась вкусом и прохладой воды, Анна смогла найти мазь от ушибов. Спустя пару минут боль стала утихать и ясность ума стала возвращаться к ней. А с нею и последняя запечатленная в разуме картинка.

Глаза, этот ледяной и в тоже время безгранично проницательный взгляд. И теперь, когда страх уже остался далеко позади, Анна смогла позволить себе мысленно озвучить то, чего в тот момент в ночи так сильно испугалась. Это были глаза того старика и Сайкса… одновременно….

- Аня, ты здесь? – послышался изможденный голос отца из-за двери ванной.

Не то, чтобы она была ему очень рада, но, по меньшей мере, это вселило в нее некую надежду и бесспорно приятное ощущение, что она вновь не одинока.

- Да, - ответила Аня и вышла из своего «укрытия».

- Привет. Что-то случилось? – Алексей Иванович подошел к дочери и взял ее бледное лицо в свои немного шершавые, но такие горячие и родные для нее руки.

- Нет, - зарылась она носом в них и благоговейно прикрыла глаза.

- Иди сюда, мой цыпленочек, - отец заключил дочь в объятия и обоим стало немного легче. Оба слышали стук родного сердца и испытывали непомерную радость от этого.

- Голодный? – спросила Анна спустя пару минут, не размыкая ответных объятий.

- Пожалуй… А ты? – отстранился он немного и заглянул в глаза своей дочери, - Когда же ты успела так вырасти, Анна, детка?

- Пап, я всегда ею останусь, твоей деткой. Да?

- Безусловно, а к чему этот вопрос?

- Просто так. Будешь яичницу или омлет?

- Однозначно, омлет, - Алексей Иванович освободил дочь от своих объятий, к слову, довольно неохотно.

- Прелестно, - ее пересохшие слегка губки подернулись было улыбкой, но так и не растянулись в ней полностью.

Анна подошла к холодильнику и, достав необходимые продукты, приступила к приготовлению самого незатейливого блюда, которое когда-либо изобретало человечество. Ее отец сел в одно из кресел вокруг стола, точнее в то, что было ближе к проходу, но так, что лицо его обратилось к окну.

- Максимка… Он вчера…, - Аня буквально ощущала этот непреодолимый ком, застрявший в горле отца.

И тогда она вдруг совершенно отчетливо осознала, как это страшно, вот, так в одночасье получить то, о чем так мечталось многие дни, месяцы и, возможно, даже годы… Но почему сейчас, почему, когда так важно подбодрить отца, она думает о самом страшном, о чем даже думать запрещено.

- Ему очень плохо сейчас, но такой сильный… Знаешь…

Слова застряли у нее в горле.



Отредактировано: 24.12.2019