Читатель

Читатель

Торопливо шагая по тротуару в направлении Румянцевского сада, Антонина заметно нервничала. Безупречно уложенные в пучок каштановые волосы, легкий макияж, элегантное бежевое пальто, лиловый шелковый шарф, виртуозно обвивающий шею, и стильная фиолетовая сумочка, тесно прижимаемая рукой к телу. Настолько тесно, что, казалось, Антонина держится за эту модную и дорогую сумочку. Как будто, ослабь она хватку, тело сдуется, ссутулится и не сможет идти дальше. Но сейчас у нее была опора, и она быстрыми, как будто выверенными по линейке, шагами двигалась вперед.

Вот уже несколько месяцев, как она не видела своего четырехлетнего внука. Третье лето подряд ребенок проводил на выездной даче престижного частного детского лагеря. Эти разлуки всегда были наполнены переживаниями. Через сорок минут ей предстояло забрать мальчика из детского сада. Антонина специально вышла из дома раньше времени, чтобы немного пройтись.

Общение с внуком не задалось практически с момента его рождения. С младенчества ребенок вел себя как-то странно: был очень беспокойным, ни секунды не мог усидеть на месте, постоянно что-то ломал, кричал и невыносимо громко плакал. Не успев начать говорить, Игорёк быстро освоил оскорбительный лексикон, который нисколько не стеснялся применять в адрес бабушки. С детьми мальчик тоже не ладил, обижал втихаря, а потом не признавался.

Выдерживать это Антонине, коренной петербурженке из интеллигентной семьи, с отличием закончившей консерваторию, было просто невыносимо. Тридцать пять лет безупречной педагогической карьеры, звание учителя года и признание коллег. Даже в страшном сне она бы не представила себе появление такого наследника. Он был, как нестираемое пятно на безупречном белом костюме, от которого все вежливо отводят взгляд. Рядом с ним чувствовалось абсолютное бессилие. Где бы они не находились, Антонина постоянно сгорала от стыда, заглаживая перед людьми непростительные выходки внука. А Игорёк совершенно не поддавался ни воспитанию, ни внушению.

Справиться с нерадивым ребенком, впрочем, не мог никто. Родители мальчика много работали и дома почти не бывали. Но важность хорошего воспитания понимали, доверяя его только высококвалифицированным гувернерам с лучшими рекомендациями. Однако те довольно скоро сбегали, не справляясь с трудным ребенком. С Игорьком занимались первоклассные педагоги, обучая его английскому языку, музыке, художественному искусству, но и они часто менялись. С полутора лет мальчика отдали в частные ясли, откуда, к счастью, его не выгоняли.

Антонина подозревала, что подобные отклонения в поведении ребенка связаны с досрочными родами её невестки. Ведь та, будучи беременной, не удосужилась даже взять декретный отпуск, продолжая активно работать. В результате чего родила на две недели раньше положенного срока. По словам врачей, ребенок родился абсолютно здоровым с показателем по шкале Апгар 8/9. Антонина знала, что это оптимальное значение для новорожденных, но всё же подозревала, что от неё что-то скрыли.

Уехав в этом году в отпуск, она решила не тратить времени даром. Запаслась литературой по психиатрии, взяла с собой компьютер. Старания не были напрасны. Изучив информацию, она убедилась, что у внука присутствуют все признаки психотической личности и даже социопата. Настроена она была решительно, но пока не знала, как сказать сыну, что ребенку срочно требуется лечение.

Женщина тяжело вздохнула и остановилась. Дорога в детский сад вела через её любимый сквер. Оглядевшись, она увидела свободную скамейку и направилась к ней. Антонина села на край скамьи и, словно статуя, застыла в изящной позе. Несмотря на свои шестьдесят три, эта женщина не потеряла своей грации, утонченности и красоты.

Лето выдалось непривычно жарким для Петербурга и, несмотря на давно царивший сентябрь, деревья всё ещё были не тронуты осенними красками. Всё вокруг мерцало бесчисленными оттенками зеленого. Как она любила этот цвет! Он всегда умиротворял её. Сразу вспоминалось детство. Лето у дедушки в деревне, бескрайний луг, дедовы сильные руки, плавно качающие её над густой травой, словно на воздушной лодке. Его басистый смех, заглушавший всё вокруг, и любящее «ласточка моя». Дед боготворил свою «Антошку» и всегда защищал её от, властных и требовательных, отца с матерью. Его не стало, когда ей было пять лет. От воспоминаний о дедушке в груди всегда щекотало чем-то тёплым. Эти воспоминания пахли свежим хлебом, душистым луговым ветром и терпкой махоркой. Антонина закрыла глаза и глубоко вздохнула, на губах мелькнула едва заметная улыбка.

Внезапно женщина почувствовала, что на её колени что-то упало. Раздался пронзительный и громкий детский смех. Вздрогнув, она мгновенно открыла глаза и увидела прямо перед собой чумазого мальчугана, расплывшегося в беззубой улыбке. Ребенок протягивал к ней свои руки — на её коленях лежал резиновый мяч. Успев изобразить натянутую улыбку, адресованную скорее матери ребенка, стоящей чуть дальше, чем ему самому, Антонина брезгливо взяла мяч кончиками указательных пальцев и спешно отдала его владельцу. Опасаясь продолжения игры, она тут же встала, торопливо отряхнула пальто и отправилась прочь. Напряженные мысли вернулись к ней.

Конечно, она понимала, что сын рано или поздно женится. Но, несмотря на то, что произошло это довольно поздно, она всё же оказалась не готова к этому. Её золотой мальчик… Она всегда им гордилась. Всё, что когда-то было вложено в него, давало благодатные результаты. Заботливый и внимательный, безупречно воспитан, всегда со вкусом одет, блистательный хирург, успешно работающий заграницей. Что ещё нужно матери, вложившей все свои силы в любимое дитя? Сын всегда был с нею на связи, несмотря на удаленную работу. Они могли говорить обо всем. Такой близости у нее никогда не было ни с кем, разве что в детстве, с дедушкой. Она даже и имя дала в его честь, Эрнест. Антонина понимала, что сын был смыслом её жизни, и всегда подчеркивала это.