Членовредительство в окружении

Членовредительство в окружении

И резали они руки свои

И ломали они ноги свои

Лишь бы спастись из ада

Ада войны

Армия гибнет в трёх случаях, первый — она бежит и рассыпается, второй — её уничтожают по ходу, и третий — она попадает в котёл и начинает варится в собственном соку. На долю второй армии группы север его величества Франца Иосифа в Гопландии выпало третье.

Оккупация Гопландии обломилась в городе Констанца, захватить то его у генерала Алисы получилось, а вот удержать фланги, на которые поставили Словланские добровольческие полки - нет. Я как лузитанец всегда говорил - что им доверять нельзя, свиньи сиволапые, а не солдаты!

Так вот получилась смешная ситуация, сорок тысяч в городе, а вокруг одни гопланские рожи. Эвакуация происходила из аэропорта, куда массово ежедневно через вражьи заслоны прилетали цепелины и аэропланы вывозившие раненных. Простым же солдатам приказали держаться. Среди них был и я — старшина Чеслав Горжек. Моё отделение расколошматили ещё в первый день варения в котле, поэтому пришлось взять командования над незнакомыми ребятами.

Про Пепика и Франду пришлось забыть, они как и большая часть знакомого Лузитанского добровольческого легиона потерялись в развалинах города. Кто знает, может этих двоих погребло под собой здание универмага, где был штаб легиона? Чёрт знает! Факт оставался фактом теперь мне вшивому интеллигенту пришлось есть из одного котла с зелёной порослью, а не с ветеранами трёх войн.

- Пан старшина! Пан старшина! - бежит ко, мне подбирая спадающие брюки рядовой Йоким, глаза у него выпученные, как у кота, которому наступили на хвост.

- Что там ещё? - спрашиваю я, вставая с остатков кресла. Сегодня наша позиция в развалинах большого доходного дома. В комнатах почти ничего нет, всё что можно было жильцы вывезли, а что не успели уже смародёрили более удачливые коллеги по военному бизнесу. Может даже представители тех частей что после взятия города отправились в отпуск. Жаль я не успел. Хотя возвращаться если честно некуда.

- Я по нужде в подвал пошёл, а там… - просипел желторотый Йоки, он не успевает договорить, за окном начинают свистеть пули, это бравые Гопланцы идут выкуривать нас из укрытий. Йоким растерянно вертит своей глупой головой, пытаясь понять откуда атакуют, руки его машинально поднимаются вверх, штаны спадают и всё отделение рассредоточившееся по комнате начинает хохотать. А он путаясь в штанах бежит к винтовке. Никому не хочется умирать с открытым срамом и не подтёртой задницей, парадокс, но все хотят предстать перед Богом чистенькими.

- Примкнуть штыки! - задорно кричу я, зная что смуглые гордые Гопцы пойдут в рукопашную. Зелёная поросль испуганно собирается у окон и двери готовясь принимать удар. Смотрят на меня как на спасителя, как на единственное что может защитить. Так смотрят женщины. Мерзко. Противно. Лучше бы они сидели дома. Взвожу затвор пистолета-пулемёта и резко появляюсь в проёме окна, открываю огонь на поражение, с улицы начинают слышаться сдавленные вопли. У Гопланцев нет такого оружия, только винтовки. Потеряв в атаке на наш первый этаж троих, их отделение отступает. Да и наступление всей роты на дом тоже захлёбывается в крови. Из коридора слышны крики командиров других отделений, значит они тоже пока держаться. Вся рота Лузитанцев держится. На чужой войне.

- Мы живы! - кричу я и передаю ПП зелёному сержанту с девчачьей физиономией. Что они все забыли на войне? Нет даже не так! Что они все забыли в этом котле? Могли же бежать вместе с сиволапыми… Герои хреновы.

Подхожу к Йокиму, он уже застегнул ремень с глупой надписью «Янеш наш Бог» и смотрит на меня с страхом и стыдом. Сжимает винтовку в руках, белых чёрт подери руках! Даже характерной мозоли на указательном пальце нет. Какого чёрта он забыл здесь хочется спросить у Бога, у военкома, в конце концов у себя. Но быстро надоедает так спрашивать. Привыкаешь к этим идиотам, привыкаешь за пять лет походов с Францем Иосифом.

- Что там? - вкрадчиво спрашиваю я, непринуждённо закурив, тут же тянет блевать, уже неделю мы едим просроченные пайки чужой армии.

- Там в подвале, дыра теперь, раньше её не было! - лепечет он.

- Может от снаряда? - хмыкаю я, а в глубине души уже впадаю в панику. Мои ожидания оправдываются. Малец вертит головой:

- Нет! Потолок цел! Эту дыру куском ткани накрыли, а я взял, ну чтобы подтереться!

- Пошли! - быстро говорю я, жестом подзывая ещё двоих солдат моего отделения. Быстро спускаемся в подвал. Да обычный подкоп. Судя по всему из канализации прорытый. Гопцы хотели дождаться ночи и перерезать всех нас, да подло, но на войне все средства хороши.

- Молодчина Йоки! - ухмыляюсь я, хлопая парня по спине, он неуверенно улыбается. В подвале отвратно пахнет, нужду здесь справляет вся рота, а заметить подкоп смог только он. Через минуту уже стою над отверстием в полу рядом с командующим нами лейтенантом, принявшего командование из холодных пальцев капитана Рудского.

- Дело дрянь! - хрипит он, - Даже если мы сейчас перекроем этот проход, они могут ещё в четыре подвала подкопаться, а ещё они могут заложить пару килограмм динамита, тогда нам всем конец.

Рота покидает позицию в ночи. Расставив после себя в проходах растяжки. В дыру же вырытую вражескими сапёрами, мы перед уходом дружно спустили столько фекалий сколько смогли. Командование армией недовольно сдачей этого дома, из-за нашей осмотрительности, которую они считают трусостью, придётся эвакуировать ещё пару рот с соседних домов. Оборона города растаяла ещё на один квартал, а мне плевать, главное что мои ребята целы.

Новые позиции занимаем в здании больницы и тут обнаруживаем страшное. Больница не простая, а психиатрическая и ни одна гопская рожа не подумала вывезти душевнобольных. Врачи и санитары побросали своих подопечных и эвакуировались, те что смогли сбежали. Мы же пришли и отперли из одиночек аж двадцать психов. На них было страшно смотреть. Скелеты на которую натянули кожу с страшными глазами в загаженных смирительных рубашках.