Что по-твоему любовь?

Что по-твоему любовь?

  Столик в правом дальнем углу таверны никогда никем не занимался, даже днём, так как был всегда забронирован. В прочем, никто их коренных жителей или приехавших позднее года назад за него бы и не сел. В таверне он был отведён двум уважаемым в узких кругах людям. Сейчас город процветал, хотя несколько лет назад никто даже не знал об этой дыре. Это способствовало тому, что многие перебирались сюда из центральных городов, кто на недельку-месяц, а кто и на постоянное жительство. Лишь старожилы и их потомки знали в лицо двух людей, что сидели за тем столиком. Они всегда радостно приветствовали тех и в целом относились к ним с большим уважением, чем те им и отвечали. Дело в том, что именно старые жители помнили страшные времена, помнили кто изгнал зло с этих земель, кто извёл всех разбойников в ближайших лесах, а некоторые до сих пор носили цветы на могилы павших воинов, что находились в глубине городского кладбища. А главное, они знали, что эти мужчины - последние потомки проклятого рода и единственные наследники поместья, что возвышалось над городом на холме, пока его не сравняли с землёй, похоронив тем самым и все его тайны.

  Вот и этим вечером они, как всегда, ужинали в таверне. Так как они приходили всегда примерно в одно время и не меняли своих вкусов, хозяин таверны заранее распорядился о приготовлении всего необходимого. В широкие двери вошли двое мужчин. Первый вошедший был в весьма добротных сапогах, кожаных штанах, подпоясанными  ремнём с огромной пряжкой из жёлтого металла, и при этом в весьма стареньком и потёртом тулупе. Лицо у него было такое же, как и у любого бандита, что обитают близ больших дорог. Запомнить черты его возможным не представлялось от слова “совсем”. Лишь прищуренные глаза, вечно оглядывающие всё и всех вокруг, в поисках то ли плохо лежащего добра, то ли устроенной засады, прошлись по залу, выглядывая из под гущи тонких, чёрных как смоль волос. Остановившись на секунду его громоздкая фигура быстрым и широким шагом направилась к дальнему столику. Следом за ним, словно тень, в таверну вошёл человек в капюшоне и тёмно-коричневой мантии до пояса. Из-за мантии можно было разглядеть самый край рукоятки меча, подвешенного в ножнах. Это предавало фигуре устрашающей вид, будто сам Ангел Смерти явился лично забрать чью-то душу. И лишь когда тот снял капюшон, стало можно разглядеть его лицо. Отличалось оно весьма приятными и благородными чертами. Если встретить его где-нибудь в столице, то не возникнет вопросов о высоком происхождении данного господина. Дополняли этот образ светлые густые волосы. Можно даже было подумать, что это какой-то молодой юноша, если бы не седоватая щетина и два продолговатых шрама от правого уха до щеки. Когда же мужчина направился к стойке у которой, облокотившись на неё, стоял тавернщик, все сомнения отпали сами собой. Любой простолюдин мог бы сказать: “Это - воин”. Ведь такая марширующая, вышагивающая походка свойственна только бывшим солдатам.

  Тавернщиком был лысый крепкий мужчина с густыми усами и короткой козлиной бородкой. Если раньше ему приходилось самому обслуживать всех немногочисленных посетителей, то сейчас он лишь следил за порядком, всю основную работу делал наёмный персонал: высокий худой паренёк за барной стойкой, пухлые мужички и массивные тётки-поварихи на кухне, молодые симпатичные девушки в зале на разносе. Завидев направляющегося в его сторону мужчину он слегка улыбнулся.

- Господин Рейнольд, всё уже готово, как всегда! - сказал тавернщик, указывая на дальний столик.

Хорошенькая русая девушка в зелёном платьице расставляла на нём приборы и посуду. Другая бегом через весь зал несла туда свежеиспечённый хлеб и свиную грудинку. Второй же мужчина сидел за самим столиком и со скучающим видом поглядывал на движения служанок.

- Сколько же мне раз говорить тебе, чтобы ты не называл меня так?

- Бесконечно долго, ведь я буду называть вас так столько, сколько помню, что вы сделали для всех нас, - ответил тавернщик, крепко пожимая протянутую Рейнольдом руку.

- А что господин Дисмас? - спросил он.

- Он сегодня малость не в духе, у него бывает, ты знаешь.

Рейнольд с кривой улыбкой наблюдал, как Дисмас о чём-то расспрашивает девушку в зелёном платье, пока вторая служанка отправилась за кружками эля. К слову, эль здесь был совсем не хуже столичного!

- Так быть может ему стоит заглянуть в соседнее с нашим заведение, глядишь и полегчает ему?

- Публичный дом-то? Ха! Лучше уж тогда в зал покаяния, пускай себя хорошенечко плетьми обработает, может дурь всякая и выйдет!

Рейнольд засмеялся, но из-за шума, создаваемого народом в таверне, он не мог быть услышан никем, кроме тавернщика.

- Ладно, пора отведать твоего фирменного эля, дружище, - сказал Рейнольд, направляясь к столу.

  Когда он уже подходил, то смог расслышать, как Дисмас благодарит девушку, за то, что та что-то ему рассказала. Подойдя, он снял мантию и сел слева от своего товарища, который был в верхней одежде.

- Желаете ещё что-нибудь? - смущённо спросила девушка, она работала здесь первый день.

- Да, налейте мне выпить дважды больше, чем этой Белоснежке! - раздражённо сказал Дисмас, указав большим пальцем на Рейнольда.

Не выдержав тот прыснул и ударил ладонью по столу. Девушка растерянно смотрела на них, перепугавшись настолько, что казалось, будто она сжалась в два раза.

- Будь добра, принеси мне ещё две кружечки, - добавил Дисмас, уже с улыбкой глядя на девушку.

За соседним столиком какой-то уже поддатый бородач выкрикнул: “О, и мне ещё парочку!” Девушка два раза кивнула, развернулась и убежала.

- Неужели ты правда думаешь, что это обидно? - спросил Рейнольд, продолжая посмеиваться.

- Если бы я хотел тебя обидеть!

Дисмас крепко лягнул его локтём, это у них было в порядке вещей. Они были родными братьями и никогда ни прекращали насмешки друг над другом. Иногда они сильно ссорились и могли не разговаривать друг с другом до недели, пару раз даже дрались. Но у них не было никого, кроме друг друга, а главное, они знали себя лучше, чем кто-либо другой.