Что в имени тебе моем

Что в имени тебе моем

Чтобы запомнить, завязывают узелок, чтобы забыть – петлю.

Автор неизвестен

- Ну что на этот раз сгорело? – поинтересовался Женька у вывалившегося из серверной коллеги. Вместе с коллегой из распахнувшейся двери вылетел жуткий сквозняк и практически осязаемое облако отборного мата.

- Кондюшник, - Игорь с грохотом захлопнул дверь, - не справляется. Может, вырубим машинку? Пусть охладится.

- Нельзяяя, - задумчиво протянул Женька, медитируя на монитор с бегущими строчками, зелеными на черном фоне, - план не выполним.

- Ты сфига тему поменял? – хмыкнул Игорь, - че, хакер что ли?

- А почему бы и да, - мечтательно сказал Женька и достал пачку сигарет. - Игорек, дай прикурить.

- В лаборатории нельзя, дубина! – постучал по лбу Игорь.

- Ой,  да ладно! Кто нас спалит ночью-то! – Женька затянулся, демонстративно выпустив облачко дыма в сторону мерцающих в темноте датчиков возгорания. Красноглазые датчики нарушение инструкций злонамеренно проигнорировали.

- Ты и спалишь, - пробормотал про себя законопослушный лаборант, склоняясь над монитором.

Компьютерный мозг прекратил швырять в экран зелеными строчками и выкатил на дисплей заключение.

- Ну, че там? – лениво спросил Женька.

- Облом.

- Облом, опять облом, - жизнерадостно-флегматично пропел Женька.

- Осталось 925 симуляций, - прикинул на пальцах Игорь и запустил следующий цикл.

- До утра управимся, - Женька предпринял попытку похлопать напарника по плечу и натолкнулся на полный ненависти взгляд.

- Тебе что, совсем спать не хочется? – в изнывающем голосе лаборанта прорывались нотки бешенства, - из-за тебя ведь нас шеф в ночную смену поставил, все твои шуточки!

- А ты не связывайся со мной, - пожал плечами Женька и швырнул окурок в угол. Как раз в центр мини-Стоунхенджа из кислородных баллонов. Игорь рефлекторно закрыл голову руками и свалился под стол, однако взрыва не случилось.

Не ожидавший такой резвости напарник чуть сам инстинктивно не запрыгнул на люстру:

- Ты чего, птеродактиль? А ну вылезай из скворечника! – Женька постучал по столу.

- Я… Кажется я застрял… - пропыхтел из-под стола крупногабаритный Игорь.

- Все потому что кто-то слишком много ест! – авторитетно процитировал юный компьютерщик и, выдержав драматическую паузу, извлек друга из-под стола.

Игорь выбрался на свет, отряхивая с одежды хлопья вековой пыли, и занял глухую оборону в серверной, посылая оттуда напарнику обвинения во всех грехах, какие только мог вспомнить.

- Вот всегда так с тобой! Один цирк с конями! Меня никто не принимает за серьезного специалиста из-за твоих шуточек! Ты думаешь, это смешно было, пролить энергетик на видюху суперкомпьютера? Ты думаешь, это весело, каждую неделю стабильно отрабатывать штрафные смены? Не знаю как ты, а я устал! Меня девушка дома ждет… - некстати вспомнил Игорь и совсем ушел в себя.

- Деевушка, - протянул Женька, вытянув ноги и качаясь на стуле под опасным для позвоночника углом. Стул жалобно скрипел, но не падал, - где суровый аскетизм ортодоксальных разработчиков? Где мужество бросить свое тело и душу на алтарь науки и техники!

- Я сейчас твое тело куда-нибудь брошу, - пропыхтел Игорь, затаскивая в серверную вентилятор.

- Ты чего делаешь? – заинтересовался его телодвижениями Женька.

- Охлаждаю. – Может чуть пошустрее будет… - безнадежно ответил Игорь.

Женька изумленно уставился на него и тут же заразительно расхохотался.

- Скучно мы живем, - безо всякого перехода сообщил он, - мощности, симуляции… Из миллиона комбинаций даст Бог одна окажется удачной, и то химики со второго этажа откажутся синтезировать по причине отсутствия подходящих реагентов. Вот в клинике такие страсти творятся, что наши погорелые платы могут гореть синим пламенем и дальше.

- Ага, за 200 тысяч-то… - добавил Игорь. Он уже остывал, - ты ведь рассказать что-то хочешь?

- Да так, случилась, говорят, одна история… - Женька подождал приглашения к рассказу, но Игорь не выражал никакой заинтересованности, кроме того, что вежливо молчал и оставался в помещении, - в общем, рассказываю.

***

Солонка и сахарница на кухонном столе были украшены кусками лейкопластыря с размашистыми буквами «СОЛЬ» и «САХАР». Коробки с крупами подписаны шрифтом чуть поменьше, но тем же маркером и тем же размашистым почерком. В этой квартире подписано было все. Посуда, ящики с инструментами, бытовая техника, предметы личной гигиены в ванной, маршруты передвижения по всей квартире, подробные схемы со стрелочками. До крупногабаритной мебели и украшений руки инвентаризатора пока не дошли. Зато на холодильнике творилось настоящее графоманское безумие: списки продуктов, дел на день, неделю и месяц, имена друзей и знакомых и все те же схемы: стрелочки, квадратики, условные обозначения. Стены были увешаны обрывками бумаги, причем среди заметок и списков попадались изречения классиков. «I've learned that people will forget what you said, people will forget what you did, but people will never forget how you made them feel[1]». Среди этого письменного безумия Белоусов чувствовал себя исписанным обожженным листом бумаги, несущимся непонятно куда и не пойми, зачем.