Чудище

Моли была натурой увлекающейся. Вступать во всевозможные секции, кружки и партии ей не могла помешать ни мать – орчанка, уверенная, что правильная девочка должна заниматься вольной борьбой и ни чем иным; ни отец – маг, настаивающий на кружке макраме, ни килограммов шестьдесят лишнего веса. Стоит отметить, что от каждого нового увлечения девушка оставляла себе что-то на память: кулон из гильзы – от стрелкового клуба, шрам на колене – от секции фигурного катания, странный загар, следствие чрезмерного посещения солярия, появился во время общения с гламурными эльфийками, а специфический цвет волос на память оставили анимешники. Сейчас Моли заинтересовалась готами. Правда, готы еще не были заинтересованы в Моли. Пугались гренадерского роста, громкого голоса… да и просто – пугались. Но постепенно привыкали. Полуорчанка приносила будущим друзьям и единомышленникам пироги с капустой или с яблоками, садилась поодаль, опираясь о надгробье, и с мечтательным выражением лица слушала филиппики самого главного гота. Отделаться от Моли было совсем не просто: силой жалко, да и не получиться. Разговоры о том, что такой девушке больше подошел бы клуб цветоводства, Молли доблестно игнорировала. У готов оставался последний шанс оставить нового почти-члена-клуба не у дел: испытание. Тру гот должен прожить в склепе как минимум полгода. В теории вариант был беспроигрышный: полгода ветреная полуорка еще нигде не продержалась. Народ надеялся, что она либо испугается, что, впрочем, маловероятно, либо, в конце концов, потеряет интерес к самой затее и пойдет, наконец, вышивать крестиком. Но, как бы то ни было, игра началась.

***

В городе точно жило чудовище. Подтверждением тому служили десятки легенд и сотни свидетелей, хоть раз в своей жизни видевших что-то необъяснимое. Сомневаться в существовании монстра Иржи себе не позволял. Так же безоговорочно он заставлял себя верить в то, что зверь исполняет желания. И, естественно, берет соответствующую плату. Скорее всего – душу. По большому счету мужчине было уже все равно. Смысл жизни исчез несколько лет назад. С тех пор Иржи сильно изменился: похудел, осунулся, перестал следить за собой, забыл про друзей и знакомых. В лишенном чудес, радости и счастья мире его держала только призрачная надежда на встречу с всемогущим волшебным зверем. Иногда парень днями напролет читал свежие газеты и исторические хроники. Искал. Между скупых строк древних книг пытался увидеть зацепки. Потом неделями прочесывал канализацию, чердаки старинных зданий или заброшенные церквушки. Чудище пряталось. Но Иржи был уверен: оно есть и ждет. Ждет, чтобы исполнить желание.

***

С радостной улыбкой Веня вломился в склеп, в котором в данный момент обитала его подруга, а по совместительству – дочь наставника. Моли, конечно, девчонка взбалмошная, да и страшновата слегка, но более доброго человека… орка… разумного существа, в общем, Веня еще не встречал. И, что немаловажно, с ней таки можно было вести дела. И за несколько лет сотрудничества Веня поимел свой скромный гешефт, не забывая, впрочем, про напарницу.

– Привет, партнер! – молодой человек просто лучился энтузиазмом. – Уютненько тут у тебя.

Склеп с приходом Моли действительно преобразился: на каменных стенах появились нарисованные мелом окошки с ажурными занавесками, к стоящему по центру саркофагу была приделана столешница, к которой прилагалась скатерть с кружавчиками. На полу прочно обосновались пушистые коврики. Кроме того, свое место нашли несколько кресел, топчан с мягкой периной и пуфик. Все, естественно, в черных тонах, ведь Моли – тру гот. Исключение составляли только подушки на креслах и топчане: на сером фоне гонял клубок ниток черный котенок.

– Здравствуй, Веня, – глубоким низким голосом отозвалась девушка. – Ты просто поболтать или по делу?

В день, когда рыжий не смог бы совместить одно с другим, он кончился бы как племянник тети Фиры и внук деда Абрама.

– Конечно же, узнать, как ты тут, голуба моя непоседливая. А чтобы ты не скучала, на вот, рисунки посмотри.

На стол легла внушительная кипа листов с незамысловатыми рисунками: цветы в горшочках, игрушки, бижутерия. Но, впрочем, все предметы были изображены очень точно. Практически, как фотографии.

– Пирожки принес? – хмуро поинтересовалась Молли.

– Конечно, твои любимые, – рядом с рисунками заняла свое место корзина со сдобой. Сам парень устроился в кресле и принялся ждать.

В комнате стало душно, как перед грозой. Вышитый котенок на диванной подушке зашипел и попытался спрятаться за клубок вышитых же ниток, на стене, за нарисованным окном качнулись нарисованные деревья. Слабое сияние окутало руки Молли, а вместо первого рисунка – фиалки в вычурном горшочке – на столе оказался живой цветок.

– О, здорово, – подал голос Веня, – за него Аманда из цветочной лавки две серебрушки обещала. Давай дальше.

И полуорчанка дала. В течение следующего часа на столе появлялись цепочки, плюшевые медвежата, браслеты и многое другое.

– Все на сегодня, – устало выдохнула Молли, когда от первоначальной кипы рисунков осталось чуть меньше трети. – За остальным через пару дней зайдешь.

Задремавший было в кресле парень подскочил, отряхнулся и согласно кивнул:

– Договорились.