Чудные Дни

Птицы

«Чёрные птицы летают над городом,
Птицы способны уморить богов голодом.
Вещие песни поют запрещённые…»

      Многим ли выпадает счастье на свой день рождения проснуться и понять, что жизнь твоя повернулась так же, как поворачивается каждый раз Колесо Года? Мне повезло. Хотя… нет, скорее, нет. Потому что повернувшееся Колесо на этот раз погребло меня под собой. Раздавило. Переломало. Уничтожило. Впрочем, наверное, так и надо было. Что нас не уничтожает, то привносит в нашу жизнь немного идиотизма и авантюризма.

      Болитайн, праздник начала лета, прошел в этом году с особенным размахом. Кажется, наша королева совсем сошла с ума и потеряла всяческие намеки на самообладание и даже зачатки инстинкта самосохранения. Давно в наших холмах не было так много людей. И наше и без того бесчисленное количество полоумных слуг-людей увеличилось за одну ночь если не в два, то в полтора раза точно.
Зеленый Король говорил, что добром это не кончится. Владычица Мэйтаг только отмахивалась.
      Зря.

      Если первым летним утром на мой череп давила тяжелая диадема младшей принцессы Весеннего Неблагого Двора, то к первому летнему вечеру мне стоило радоваться хотя бы тому, что мое тело еще было отягощено моей головой. Не скажу, что этот многомудрый котел с двумя длинными и острыми ушами мне дико симпатичен, но, стоит признать, что я с ним за последние сто шестьдесят лет очень даже сдружилась. Голова на плечах — штука полезная, как не крути.
      Особенно, когда Дневной Благой Двор кидается на твою королеву с обвинениями, а те, кто решил помешать им расправиться с произволом Мэйтаг и ее спонтанным решением свести с ума пару-тройку сотен людей, прощаются с палатой ума у тебя на глазах.
      Особенно, когда твоя собственная башня тела должна пугать слишком смелых или слишком глупых (что, в принципе, одно и то же) с соседнего Зеленому Королю, Весенней Королеве и их выводку шеста.
      В общем… мне повезло?

      Да, я ставлю вопрос, потому что доподлинно неизвестно, что хуже: быть мертвой или быть в том положении, в каком я оказалась сейчас. Впрочем, полагаю, везде есть свои плюсы и минусы…
 

***

      — Поднимайся, твое высокоблагородское отребье, покупатель не ждет!
      Одного удара палкой по голым пяткам достаточно, чтобы в голос взвыть. Два — чтобы подняться, поскуливая. Три — чтобы тонкокостный и высокий — раза в два выше меня, крохи, будет — эльф Дневного Благого Двора, спокойно наблюдающий за человеком-торговцем, избивающим меня, выволок мое бренное тело из-под сени шатра и поставил на помост рядом с другими пленницами.
      Нас осталось немного. Тюрдаг — личная горничная моей самой старшей сестры, Сольдэй из младших эльфов, какие обычно занимаются черной работой, вроде непрекращающегося дождя или неожиданного града на взошедшие побеги, Миргейна из храма Лунной Богини и, собственно, я, Маха. Негусто, но что поделать. Среди отчаянных идиотов, сражающихся до последнего и слывущих от этого храбрецами, нас, приверженцев разума, с каждым тысячелетием все меньше. Мельчаем…

      По волосам провели редкозубым гребнем, приглаживая воинственные рыжие вихры. Пусть старается, высокомерный дневной засранец, все равно скоро бросит затею, осознав, что это бесполезно. Просто так девочек не называют в честь трехликой богини войны. Особенно в честь ее лика, которому дарят плоды битвы — головы поверженных врагов.
      Миргейна улыбнулась кому-то в толпе. Ей весело. Не иначе увидела знакомого, который ее точно выкупит. Тюрдаг и Сольдэй тоже не стоит беспокоиться. Их продадут кому угодно. Даже дальнему родичу из Летнего, Осеннего или Зимнего Неблагих Дворов. Мне же надеяться не на что: дневной, будь его путь в камнях и ямах, сразу сказал, что продать меня можно только людям.

      Как и предполагала, мои спутницы разошлись по Неблагим Дворам Сезонов. Мне повезло меньше. Или больше… Как посмотреть.
      Во-первых, меня так и не купили. Первый день ярмарки, все же.
      Во-вторых, чем ближе конец, тем ниже должна быть стартовая цена. Жаль, что торговец забыл предупредить, что на меня она падать не будет.
      В-третьих, видеть смесь презрения, призрения, ужаса и восторга в глазах людей — наслаждение. Даже если они мимолетны.
      Правда, все разбивается о другие несколько фактов — мне жарко, мне напекло голову так, что я вместо нее чувствую кипящий котел каши, мне надоело стоять в одной и той же позе, мне еще с полудня хочется отлучиться с помоста в сторону чарующего вида кустиков жасмина. Что естественно, то… натурально.
 

***

      Второй день торгов прошел как первый. Таким же был и третий, и предпоследняя неделя ярмарки, таким обещал быть и последний день фестиваля. Если меня не вздумается кому-нибудь купить, то продадут меня в какой-нибудь бордель. Буду дорогой и бестолковой шлюшкой с повадками самки богомола/каракурта/прочей живности, откусывающей партнеру голову после сношения. Главное — не унывать.

      К полудню рассосались даже те немногие, что блуждали по полу-опустошенным рядам торговых палаток. Я думала вздохнуть с облегчением, зная, что вряд ли кто-то еще посмотрит в сторону единственного раба в единственной оставшейся рабовладельческой точке. Но… Не тут-то было. К очередной раз протирающему лысину тряпочкой «хозяину» спешил затянутый в черное шмотье мрачного вида маг. Приблизившись, он дал себя рассмотреть во всей красе.
      Юн. Тощ. Морда кислая настолько, что кажется, будто вместо воды ему в магической башне давали уксус, а кормили исключительно самыми вырвиглазными яблоками.
      Печальное зрелище, подумалось мне, рассматривающей темного мага. Настолько печальное, что хочется обнять и плакать.
      За собственными мыслями я не слышу, за какую цену меня сторговали. Но что я сменила владельца, можно понять по недоуменно-радостной физиономии торговца и еще более скисшей мага, повернувшегося ко мне и пытливо меня разглядывающего. На плече вспыхнула серебристая метка — клеймо нового хозяина.
      — На мне цветы не растут и виноградный сок из меня не плещет.
      Маг приподнял брови и усмехнулся. И, все же, промолчал, следуя древней традиции — либо не обращай внимания на рабское хамство, либо убивай невольника на месте.
      — Иди, девочка, за хозяином. Не серди его, — толкнул в спину усталый благой эльф, радующийся, что, наконец, сможет покинуть мир смертных и вернуться в свой Двор.
      Маг повернулся на каблуках и стремительно направился к выходу, словно точно знал, что я побреду следом.
      — И ты будь проклят, благой, — улыбнулась я эльфу. — Неудачи.