Чудо

Стояла глубокая и тихая южная ночь. Бархатная темнота, пробиваясь сквозь прозрачные белые занавески, вползала в распахнутое настежь окно маленькой спальни. Был тот поздний час, когда даже самые заядлые гуляки уже с трудом могут сопротивляться сну и начинают мечтать о тёплой и уютной постели. Тем более странным в этом царстве ночных видений, окутавшем крохотный приморский городок, казалось одинокое бдение юной девушки. Неслышно, как призрак, ходила она босиком по комнате, то вздрагивая от мягкого шелеста листвы на улице, то замирая на месте с прижатыми к тревожно подпрыгивающему сердцу руками, и часто подходила к окну, останавливаясь в шаге от трепещущей на ветру шторы, но, не решаясь, взглянуть в него.
Она ждала… Ждала чего-то необычного, волнительного и прекрасного, и томительное это ожидание лишило её покоя, разрушив всякие надежды уснуть в эту ночь. Оно то заставляло её очаровательное личико краснеть под покровом темноты, то вырывало печальный вздох или нервный смешок из её груди. Минуты ползли нестерпимо медленно, оттягивая встречу с чудом. В душевном напряжении девушка с болезненной остротой ощущала их мерный ход.
Ожидание кончилось резким порывом ветра, от которого лёгкая занавеска взвилась до потолка, и в спальне на фоне чёрного проёма окна появилась высокая фигура, ещё более чёрная, чем ночь. Стоявшая в этот миг спиной к окну девушка безошибочно поняла, что она уже не одна в своей спальне, но не в силах была обернуться, потому что тело отказалось подчиняться ей. Замерев точно статуя, она почти не дышала, слушая гулкие удары своего сердца; разум её балансировал на грани обморока, грозя в любую секунду сорваться в забытье. Вот-вот, казалось, силы покинут её, и чувства окутает тёмное облако беспамятства. Зрение и слух уже начали гаснуть, как вдруг знакомый, тихий голос, послышавшийся со стороны открытого окна, рассеял сгустившуюся тьму. Присутствие духа вернулось к Марии, и, вновь обретя способность двигаться, она обернулась.
Он пришёл. Каждую неделю в эту ночь вот уже на протяжении трёх месяцев она ждала его, и каждый раз он приходил точно в срок… В самый тёмный и тихий час гость с небес спускался в эту комнату с открытым только для него окном. До самого утра он говорил с ней о простых, известных всем вещах, о природе, о музыке, о людях. Но речи эти в отблеске тайны, ореолом окутывавшей ночного визитёра, казались Марии волшебными откровениями. Уходил он с зарёй, улетая в розовеющее небо и не оставляя и следа своего присутствия, как сказочный сон, исчезающий с наступлением утра. А Марии оставалось лишь ждать, когда он вновь придёт к ней, и так жизнь её текла от одной бессонной ночи к другой, а между ними была только пустота. Она ничего не знала о своём таинственном друге, никогда не видела даже его лица, скрытого чёрной тенью ночи, но в душе уже навсегда связала с ним свою судьбу.
Часы летели незаметно, но в летней ночи их было слишком мало, а рассвет, как всегда, спешил, безучастный к желаниям юных сердец. Он прервал течение их грез, возвестив о себе алой зарёй. Но сегодня прежде, чем отправиться вслед за уходящей ночью, таинственный гость сделал нечто необычное – вопреки своему обыкновению он подошёл к кровати, где сидела Мария, остановившись всего в полушаге от часто задышавшей в волнении девушки, и положил на белое покрывало запечатанный конверт. Потом он вернулся к окну и, поклонившись на прощанье глядевшей на него широко раскрытыми синими глазами девушке, воспарил над деревянным полом и улетел в светлеющие небеса.
Когда мечтательное наваждение спало со смотревшей затуманенным взором на разгоравшийся рассвет Марии, она, наконец, осознала, что произошло невиданное – у неё появилось подтверждение того, что летающий юноша – не сон. Конверт по-прежнему лежал на постели, и, чтобы убедиться в его реальности, Мария коснулась его дрожащими пальцами. Он никуда не исчез. Уже увереннее девушка взяла конверт в руки и, увидев, что на нём ничего не написано, открыла его. Внутри оказался сложенный вдвое белый листок. Развернув письмо, Мария обнаружила всего несколько строк послания, написанного витиеватым каллиграфическим почерком, которое гласило:
«Если Вы хотите узнать, кто прилетает к Вам под покровом ночи, приходите в эту пятницу на городскую набережную к 19.30 вечера. В этот день все тайны будут раскрыты».

Анну разбудил резкий металлический скрип, донесшийся из лаборатории. Открыв глаза, она поняла, что уснула прямо за рабочим столом, положив голову на кипу бумаг, с которыми допоздна работала накануне. Женщина выпрямилась и потёрла затёкшую в неудобной позе шею, потом нехотя поднялась на ноги и потянулась. Первые несколько минут после пробуждения мозг её работал с трудом, и она как зомби бесцельно бродила по заваленному всяким научно-изобретательским хламом кабинету. Но вдруг некая тревожная мысль, всплывшая в памяти, заставила её резко оживиться и броситься вон из кабинета.
Рывком распахнув дверь, Анна вбежала в лабораторию и там остановилась, диким взглядом озирая помещение, заставленное стеллажами с оборудованием, химическими реактивами и запчастями для научных приборов. Внутри никого не было, стол с компьютером в центре лаборатории, разбросанные по нему листы с чертежами и схемами, забытый на спинке кресла чёрный жакет – всё выглядело нетронутым со вчерашнего вечера, когда женщина закончила свою работу здесь. Однако Анна готова была поклясться, что разбудивший её скрип донёсся именно из этой комнаты. Следуя уже закрепившейся привычке, она подошла к двухметровому шкафу с прозрачными стеклянными дверцами, где хранились опытные образцы их последней разработки – именно металлические крепления этих дверок и издавали характерный громкий скрип при попытке открыть их.
Подозрение Анны оправдались, когда, взглянув на среднюю полку шкафа, она увидела, что один из приборов, похожих внешне на маленькие прямоугольные коробочки из матового стекла, слегка развёрнут относительно своих соседей. Вечером, прежде чем уйти из лаборатории и запереть её на ночь, женщина специально проверяла содержимое этого стеллажа – тогда все образцы лежали идеально ровно. Не было сомнений, кто-то трогал прибор ночью, неизвестным образом проникнув в лабораторию. Причём произошло это уже не в первый раз, а повторялось с неизменной регулярностью каждую неделю. Женщина присела на круглую трёхногую табуретку, придвинутую к столу, на котором было принято смешивать реактивы, и задумалась, отстранённо глядя на серые стены комнаты. Ей не давал покоя вопрос: кто и зачем постоянно залезает в их лабораторию и трогает новую разработку, о которой никто, кроме её мужа Марка и их помощника Анри не знает? Что за призрак бродит ночами по зданию, проникая сквозь запертые двери, и причиняет им беспокойство своим интересом к опытным моделям?
Мысленно Анна собирала разрозненные факты: раньше она обнаруживала следы «вторжения» утром в понедельник, что говорило о том, что оно, вероятно, произошло на выходных, но сегодня – утро субботы, едва рассвет, значит, этот «посетитель» нагрянул к ним ещё ночью. Как же он попал сюда, ведь все двери, от выхода на улицу до самой лаборатории, надёжно заперты? Тут взгляд женщины сфокусировался на маленьком квадратном окошке, вырезанном под самым потолком, через которое при желании можно было проникнуть в комнату, взобравшись по наружной стене здания, но для этого потребовалась бы поистине акробатическая ловкость. К тому же это окошко открывалось только изнутри, так что более реалистичной выглядела мысль о том, что неизвестный некто вошёл сюда через дверь. Сделать это мог либо взломщик – очень странный взломщик, который ничего не крадёт – либо тот, у кого есть ключи. А ключи были лишь у трёх человек: у самой Анны, Марка и Анри. Однако ни у мужа её, ни у их юного помощника не было причин тайно проникать в лабораторию ночью… Во всяком случае, так она считала.
Шаги за дверью и звук поворачиваемой ручки отвлекли Анну от размышлений. Обернувшись, она увидела стоявшего на пороге Марка. Вернувшись рано утром из деловой поездки, он не обнаружил дома жены и, поняв, что она может быть в это время только в лаборатории, пришёл сюда.
- Марк! – воскликнула Анна, на секунду представившая, что в дверях появился ночной гость. - Зачем ты пришёл? Ты же устал с дороги.
- Конечно, - ответил он, глядя на встревоженное лицо жены с насмешливой полуулыбкой, пробивавшейся сквозь густые тёмные усы, - но мигом забыл об усталости, когда пришёл в пустую квартиру. Научные изыскания не пустили тебя на ночь домой?
- Я засиделась допоздна и не заметила, как уснула, - заулыбалась женщина, покрывшись лёгким румянцем. – Но осталась я не зря…, - тут же спохватилась она и рассказала мужу о том, что обнаружила этим утром, и о других подобных странностях, которые уже давно наблюдала. Заключила она повествование фразой: - Так что я не знаю, кто это мог быть.
- Что же, возможно объяснение состоит в том, что кто-то пытается украсть нашу разработку, однако, не желая вызывать подозрений, не выносит образцы из здания, - нахмурив брови, проговорил супруг.
- Не желая вызывать подозрений? Не думаешь ли ты, что Анри... Неужели он обманул наше доверие?
- Нет, - покачал головой мужчина, - Анри – мечтатель, как и мы с тобой, он никогда бы так не поступил. Но мог узнать кто-то другой, шпионаж в научной среде – дело обычное. Мы ведь именно от него и сбежали в эту глухую итальянскую деревеньку.
- Что же нам делать, если это так?
- То, что мы и собирались – объявить о себе. Для шоу всё готово, и день уже назначен. Им не опередить нас, поэтому не беспокойся. Кроме того, - с ухмылкой добавил Марк, - может оказаться, что «их» на самом деле нет, и к нам действительно просто заглянул призрак.

Ровно в семь вечера Мария, вся трепеща от предвкушения, вышла из подъезда своего старинного двухэтажного домика и, с трудом держась на дрожащих ногах, направилась в сторону набережной. Через пятнадцать минут среди узеньких улиц и невысоких домиков замелькала яркая синяя полоса сверкающего в солнечных лучах моря, а ещё через пять девушка стояла на заполненной людьми набережной. Метрах в десяти от неё возвышалась импровизированная сцена, на скорую руку сколоченная из досок. Внимание собравшихся было устремлено к смуглому худощавому юноше, стоявшему на сцене и, очевидно, собиравшемуся сказать речь. Блестевшие от волнения карие глаза его показались Марии странно и томительно знакомыми, а когда их взгляды случайно встретились на миг, сердце девушки так стукнуло в груди, что ей стало больно. Но раньше, чем она успела что-нибудь подумать, юноша заговорил:
- Дамы и господа, уважаемые жители и гости этого замечательного города, господа журналисты! Я рад видеть вас всех здесь и сейчас, потому как с минуты на минуту вы станете свидетелями поистине исторического события. Перед вашими глазами и объективами фото- и видеокамер предстанет нечто, ещё не так давно определяемое, как чудо, однако чудо это рукотворное. Итак, я прошу вас внимательно посмотреть на море, на тот белый катер.
Следуя указанному направлению, люди на набережной обернулись к почти неподвижному морю, над которым царил полный штиль. На синем полотне воды, как и говорил юноша, метрах в ста от берега возвышалась белая моторная лодка. За рулём её был среднего роста плотный мужчина, а на носу судна стояла одетая в длинное белое платье женщина. Не было в этой картине ничего необычного и тем более чудесного, пока женщина не шагнула вдруг за борт, словно собиралась спрыгнуть с высокой ступеньки – тогда-то и произошло чудо. По всем законам физики она должна была тут же погрузиться по затылок в воду, как и положено в подобных случаях, однако вода внезапно стала точно тверда как камень, превратившись в надёжную опору для её ног. Под ошарашенными взорами зрителей женщина в белом платье, подпоясанном ремнём с крупной серебристой пряжкой, шла по воде «аки по суху» в направлении берега.
Ступив на песок, женщина быстрым движением коснулась квадратного матового приборчика, закреплённого у неё на талии, и босая прошла к сцене через безмолвно расступавшуюся на её пути толпу. Взойдя по ступенькам, она остановилась рядом с юношей и заговорила, рассеяв повисшую над набережной густую, завороженную тишину:
- Дамы и господа! Вашему вниманию только что была представлена в действии первая в мире модель дегравитатора. Именно благодаря этому прибору мне и удалось прямо на ваших глазах повторить известное библейское чудо. А теперь я коротко поведаю вам историю создания этого аппарата и принцип его работы.
На протяжении восьми лет я и мой муж трудились в области исследования так называемых биополей. Вероятно, многие из вас слышали этот термин применительно к энергетическому полю, создаваемому живыми организмами. Однако свойством излучения подобной энергии обладают не только люди и животные, но и все материальные объекты. Знаменитая формула Эйнштейна E = mc2 недвусмысленно говорит нам о том, что материя и энергия есть одно и то же, и, что чем больше материи, тем больше и энергии. Однако и материя, и энергия могут быть разного качества. Так вот, одно из проявлений энергии или свойств материи есть то, которое принято называть притяжением, или гравитацией. В процессе изучения энергетических полей, сначала производимых живыми организмами, а затем и другими материальными объектами, в том числе и планетой Земля, нам удалось зафиксировать носитель гравитационного излучения, которое – как мы установили - имеет определённое сходство с тем самым человеческим биополем, однако характеризуется боле высокой частотой вибраций, вследствие чего оно и не было обнаружено до сих пор.
Следующим этапом стало создание прибора, способного воспроизвести человеческое биополе. Это оказалось нелегко, но через три года упорной работы мы смогли создать установку, излучающую волны наподобие тех, что образуют энергетическое поле человека. Изменяя частоту колебаний, генерируемых нашим аппаратом, можно изменять его относительный вес, то есть делать легче или тяжелей при том, что его фактическая масса остаётся неизменной. Идея эта ничуть не нова, если вспомнить о таком феномене, как левитация, который официальная наука до сих пор отказывалась признавать. Левитация человека – есть не что иное, как естественное увеличение частоты колебания его биополя, вследствие чего возникает эффект, подобный взаимодействию разноплотностных жидкостей – то есть как если бы более плотное энергетическое поле Земли начало вытеснять человека, окружённого менее плотным биополем.
С последней фразой Анна (это была именно она) вновь коснулась прикреплённой поясом к её талии серебристой коробочки и поднялась в воздух на высоту чуть больше метра над сценой, вызвав дружный вздох наблюдавших этот опыт людей.
- Высоту парения можно без труда регулировать, меняя интенсивность излучения, - продолжила говорить женщина, - а также свободно летать за счет вращения дегравитационного поля. - Новый неуловимый жест над прибором, и Анна понеслась над головами стоявших на набережной людей, отчего те застыли в ошарашенном оцепенении.
Сделав один полный круг, она вернулась на сцену и приземлилась по правую руку от Анри, и тогда последовала реакция со стороны зрителей. Побережье накрыла волна возбуждённого гомона. Старясь перекричать соседей, каждый кричал что-то свое, неслись восклицания о технической революции, гениальности изобретателей, всё затопил дикий восторг – люди плакали и смеялись, шумно поздравляя друг друга. И хотя ещё не все из них смогли до конца понять объяснения Анны, каждому было ясно одно – на их глазах свершилось настоящее научное чудо, которому суждено до неузнаваемости изменить мир.
Лишь один человек остался не затронут всеобщим ликованием – юная девушка стояла на границе торжествующей толпы, опустив свою белокурую головку и потупив опустевшие синие глаза. Она не плакала и не смеялась, её словно и не было здесь. В тот миг, когда Анна закончила свой рассказ, из красавицы, подобной едва распустившейся розе, Мария стала бледным приведением, утратив чувства, утратив мысли.
Напрасно горящий взгляд застывшего на сцене Анри скользил по её лицу в надежде, что девушка посмотрит на него. Мария больше не могла ни на что реагировать, даже на этот обжигающий взгляд – в одночасье ослепительный, сказочный мир, в котором она жила несколько месяцев, рухнул, обратившись пустыней обмана. Одно только желание осталось в похолодевшем сердце девушки – уйти, уйти, как можно дальше от этой толпы. Не глядя ни на кого и на что, она повернулась спиной к роковой сцене и, не чувствуя земли под собой, пошла прочь в глубины улиц городка, который знала всю жизни, и который уже никогда не будет для неё прежним.
Первый же шаг девушки сработал, как спусковой крючок для Анри и, спрыгнув с помоста, он бросился через толпу за ней. Но пробираться через скопление голосящих людей – дело не из легких, особенно если кто-то постоянно пытается тебя задержать поздравлениями и изъявлениями своей радости. Однако выражение отчаянной решимости на лице Анри заставляло людей, так или иначе, уступать ему дорогу. Тем не менее, когда толпа осталась позади него, Мария уже успела скрыться за поворотом выходившей на набережную улицы, потому Анри бросился бежать. Наконец миниатюрная фигурка девушки мелькнула впереди, и, приложив последнее усилие, юноша обогнал её.
Мария взглянула на Анри так, будто видела первый раз в жизни – лицо его действительно было чужим для неё, но глаза… Большие, чёрные глаза, казавшиеся ей когда-то воплощением прекрасной, влекущей тайны. Как много волшебных, невысказанных надежд связывала она с ними, каким ореолом чуда, неземного света был окружён этот взгляд во мраке ночи, и каким до боли обычным стал он при свете дня... Она не успела опомниться, как уже горько плакала, прижав к лицу руки и согнувшись под непосильной ношей сокрушительного разочарования.
Почему он обманул её? Зачем дал надежду, которой не суждено было осуществиться? Зачем заставил поверить в свершенье мечты, которую так долго оберегало её сердце, и причинил тем самым нестерпимую боль? Почему?!
Слёзы хрупкой девушки перевернули душу Анри, развеяв остатки его робости, он шагнул к ней и негромко, но горячо заговорил:
- Прости, прости меня, если сможешь, я лишь хотел подарить тебе то, о чём ты мечтала, чудо... Я часто наблюдал за тобой и видел, как ты смотришь на небо, словно запертая в клетке птица, которая не забыла ещё восторга полёта. Тебе было тесно на земле в окружающей обыденности, душа твоя жаждала свободы и красоты, сверкающих таинственных просторов. В твоём стремлении к несбыточному, к другому, невыразимо прекрасному миру, чьи отблески преследуют тебя, заставляя и днём и ночью вдруг поднимать взор к небесам – во всём этом я узнал себя и почувствовал родство моей души с твоей. А потом пришла любовь… Да, Мария, я люблю тебя, и потому решился на этот обман, думая, что таким лишь способом смогу дать тебе то единственное, что сделает тебя счастливой. Я знал, что счастье это будет недолгим, и что я рискую поплатиться за свои действия тем, что навсегда тебя потеряю, но…
- Ты думал, я полюблю тебя из-за этого фальшивого чуда! - гневно прошептала Мария, отшатнувшись от Анри, - Ты не хотел сделать меня счастливой, а лишь стремился заполучить меня! Говоришь, мы похожи, потому, что я с тоской смотрю на небеса? Ха! Знай же, глупец, не тоска была в моих глазах, а сомнения! Ты можешь летать, лишь прицепив к себе какой-то прибор, болтаясь в воздухе, как кукла на верёвочках. А я знала полёт настоящий, рождённый сердцем и духом моим, но в реальность которого я отказывалась верить до тех пор, пока ты не появился в моём окне. Тогда я со всей ясностью вспомнила, как неведомая сила, наполнившая в порыве светлейшей радости мою душу, подняла моё тело во время танца к потолку балетного зала. В тот миг я была одна, никто не мог бы подтвердить, что это действительно произошло со мной, что я летала… Потом мне казалось, что я схожу с ума, быть может, я и правда была близка к безумию, пока ты не пришёл ко мне… А теперь я знаю, что всё это ложь.
Мария отвела взгляд от лица Анри и, обойдя его, пошла дальше по улице с низко опущенной головой. Но сделав всего несколько шагов, она внезапно вздёрнула голову и, расправив плечи, обернулась к глядевшему ей вслед юноше. В глазах её светился пугающий холодный огонёк, заставивший Анри невольно вздрогнуть.
- А, знаешь, я всё же должна сказать тебе «Спасибо», - произнесла она звенящим голосом, - за то, что ты избавил меня от сомнений. У меня теперь есть два пути – либо в небо, либо в землю.
И раньше, чем Анри успел понять хоть что-нибудь, она уже бежала со скоростью обезумевшей кошки обратно в сторону моря. Как не старался Анри, бросившейся за ней, он не мог догнать эту слабую на вид девушку, способную опередить в тот миг лучшего бегуна планеты. Мария бежала к окраине города, туда, где в дыхании солёного морского ветра обрывается над едва прикрытыми водой камнями высокая скала, видевшая не одну печальную судьбу… Анри не слышал собственного крика, только край жёлтого платья скользнул перед ним над вершиной, исчезнув за обрывом… Но не было ни падения, ни крови и ни слёз.

После того дня многие говорили, что представление на море было впечатляющим, однако больше им запомнился воздушный танец неизвестной девушки в жёлтом платье, парившей над городом так свободно и легко, как ни с одним дегравитатором в мире.

2013 год.