Чудо, которого нет

Чудо, которого нет

Тёмное пасмурное небо плакало тёплым дождём,  глядя на землю с тяжёлой гнетущей тоской, сотрясая её оглушительными залпами грома – такими сильными, что молнии, сверкающие яркими зигзагами вдали, казалось, бьют совсем рядом.

Люди суетливо бегали, стремясь закрыться от ливня хоть чем-нибудь. Конец мая был тёплым, и многие оделись в летнюю одежду, не подозревая, что пойдёт такой сильный холодный дождь. Большой яркий город, древний и красивый, теперь казался совершенно серым.  Померкли яркие вывески, промокли вездесущие афиши. По асфальту тут и там растекались глубокие грязные лужи, а проезжающие на огромной скорости машины, точнее, их водители, ничуть не заботились о том, чтобы никого не забрызгать. Всё это, вкупе с не лучшими известиями, раздражало.

Сжав до хруста костяшек рукоять промокшего хлипкого зонта, миловидная девушка с модной короткой стрижкой, лет семнадцати на вид, равнодушно осмотрела улицу, по которой шла быстрым шагом. Высокая, белокожая, голубоглазая,  с аккуратным прямым носиком, высоким лбом и естественным румянцем на щеках, она могла бы сойти за эдакую истинно русского типа внешности красавицу, если бы не неестественного оттенка платиновые волосы, спадающая на глаза чёлка «лесенка» и ярко подведённые глаза, что вместе делало её больше похожей на европейку. Короткая чёрная юбка-карандаш и белая блузка без рукавов не скрывали от пронизывающего ветра, а промокшие ноги устали от долгой ходьбы на десятисантиметровых каблуках. Лицо девушки казалось безэмоциональным, только поджатые губы выдавали не слишком радужное настроение. Она то и дело с тревогой и глухой болью в глазах косилась на девочку с ярким детским зонтиком, которую держала за руку, то и дело подтягивая к себе, когда рядом проезжала машина.

…а девочка улыбалась. Счастливо, беззаботно, как могут только дети. Чуть сестра отворачивалась – она убирала зонтик, подставляя личико дождю, то и дело шумно вдыхая воздух, в котором витал запах свежести. На ней была обычная тёмно-синяя школьная форма с белым фартучком и чёрные безыскусные балетки, а в медово-русых волосах, заплетённых в милые косички с бантиками, казалось, запуталось само солнце. Но было в ней, этой девочке лет семи-восьми, что-то странное, не сразу заметное. Большие серо-голубые глаза ребёнка казались уж слишком мутными, взгляд – абсолютно расфокусированным, будто она смотрела и… не видела ничего вокруг себя. В никуда. Да и моргала она реже, чем остальные, словно по привычке.

- Наконец-то пошёл дождь, - вдруг заявила девочка, снова принюхиваясь и жестом указывая куда-то в сторону, - Теперь воздух свежее. И даже немного пахнет  лесом. Елью и травой.

Посмотрев в ту сторону, девушка заметила ограждённый газон, где росли несколько елей и пару берёз.

- И как у тебя только получается различать запахи в этом городе, - губы дрогнули в едва заметной улыбке.

- Не знаю, - девочка пожала плечиками, -  Раньше такого не было. И слышать стала намного лучше. А ещё я раньше никогда не запоминала сны, теперь же хорошо помню.

- Хорошие снятся?

- Да, - важно кивнула та, - Хорошие, красивые. В основном какие-нибудь места или люди, а иногда – истории, которые послушаю перед сном. Их я в основном и рисую. Кажется, пришли. Да?

Девушка вновь удивлённо посмотрела на сестру, которая застыла в нескольких метрах от входа в подъезд.

Дойдя до третьего этажа и привычно быстро открыв квартиру, девушка отряхнула уже свёрнутые зонты, небрежно бросив их куда-то в угол, завела сестру в их комнату и стянула с неё мокрые носки.

- Хочешь кушать? – Спросила, ласково погладив девочку по головке.

- Нет, не хочу. - Забравшись с ногами на кровать, отозвалась та. - Принеси мне магнитофон, пожалуйста.

- Опять будешь свои легенды слушать? – Печально улыбнулась девушка.

- Маш, не начинай. Это не легенды. – Сдув со лба выбившийся локон, обижено надулась девочка, - Это история. И если ты её не любишь – это не значит, что описанное в ней не происходило.

- Ладно, ладно, вредина, - усмехнувшись, девушка чмокнула сестру в носик, - Я просто не хочу, чтобы ты слишком зависела от этого. По мне так все эти сплошь перевранные исторические события поданы слишком уж героически. Дом и родина – это не земля, моя маленькая, это люди. Родные люди, которые тебя любят. Где они – там и родина. Запомни.

- Поздно, - покачала головой девочка, грустно взглянув прямо на сестру незрячими глазами, - Ты вот мне постоянно это говоришь, и я привыкла тебе верить, но не могу изменить себя.  Наверное, мне это необходимо – во что-то верить. Может быть, это пройдёт, когда я вырасту. Но знаешь, даже если ты права, этот город всё равно никогда не станет для меня чужим – хотя бы потому, что два родных мне человека уже никогда не уйдут отсюда.  Хотя иногда мне кажется, что именно поэтому я хочу когда-нибудь уехать, даже несмотря на то, что здесь я уже могу как-то ориентироваться, даже не смотря на то, что, по большому счёту, особой разницы нет. Всё равно везде только темнота.

Выпрямившись, Маша замерла, поражённо, с долей испуга глядя на сестру. Затем, вздрогнув, будто тело пробил разряд тока,  на мгновение зажмурилась, сглотнув подступающую к горлу горечь.

- Дуся, я… - хрипловато пробормотала девушка, опустившись на корточки рядом с кроватью и поцеловав сразу обе маленькие ручки сестры, - у тебя всегда есть я. Всегда.

- Я знаю, - Евдокия тепло и даже озорно улыбнулась, обняв сестру за шею.

Та была похожа на похолодевшую статую – девочка, которую она прижала к себе, радостно улыбалась, а сама Маша словно выпала из реальности. Сердце стучало через раз от сумбурных мыслей, болезненных воспоминаний, осознания возможного будущего сестры – они изводили её, как мучительное проклятие, преследующее каждую секунду, от которого никогда не избавиться.