Чужая игра для Сиротки. Том первый

Пролог

Пролог

Свет понемногу разрывал безвестность, в которой она плавала. Сначала это было похоже на едва заметное пятно, которое появилось за пеленой мрака и несмело плавало там, будто боялось подступиться ближе. Постепенно оно окрепло, набрало силу. Первый толчок яркой вспышки больно прошелся по векам, словно натянутая струна – по оголенным нервам.

Она вскрикнула – и тьма снова проглотила ее.

Постепенно, свет вернулся, на этот раз настойчиво толкался сквозь завесу. Тьма изо всех сил противилась ему, но в конце концов, уступила.

Когда последняя преграда беспамятства растворилась, она снова закричала, остервенело зашарила вокруг. Пальцы утопали во влажной земле, вырывали клочья травы. Ноздри наполнились ароматом прелого леса, грибов, беспощадного папоротника, в котором не выживало ничего, кроме ему подобного.

«Где я?»

Вопрос прозвучал за гранью сознания, простой и сложный одновременно. Два слова, плевое сочетание звуков, на которые не ответит разве что новорожденный младенец, но ответа на них не было. И чем сильнее она будоражила память в поисках ответа, тем жарче растекалась агония.

Тело сотрясла первая судорога. Она расколола хрупкое сознание, словно молния, потянула на дно, где не могла выжить ни одна здравая мысль.

Откуда-то справа раздался лай, следом – рык.

Звери шли за добычей. Она не понимала, откуда знает это, если не в состоянии вспомнить даже собственное имя, но была абсолютно уверена, что так рычат н’дарские зверодавы, когда их спускают с цепи.

И она знала, что сегодня они взяли ее след.

Она открыла глаза – и отшатнулась, когда в нескольких сантиметрах от лица с громким лязгом сомкнулись тяжелые челюсти. Зверодав смотрел на нее красными, наводненными крошечными зрачками глазами, слюна обильно стекала с его морды.

— Спокойно, - прошептала она, но тварь уже встала в стойку и разомкнула челюсти.

Желание обмениваться с гончей любезностями напрочь отпало.

Зверюга громко залаяла. Под напором несущихся во весь напор туш затрещали кусты, земля заходила ходуном. Не прошло и минуты, как на зов товарища явились еще шестеро. Повинуясь вышколу и инстинкту, зверодавы окружили жертву.

Отрезали пути к бегству.

Она зажмурилась.

«Кровь, защити меня!»

Ну же!

Сжала и разжала пальцы.

Должно что-то произойти… Что? Она не знала. Но это всегда срабатывало.

Что-то в ее крови всегда вступалось, когда ей грозила опасность.

Что-то, о чем она тоже забыла.

Что-то, что учуяли н’дарские гончие.

Выразительный свист заставил зверодавов сомкнуть челюсти и степенно усесться на землю. В мгновение ока превратились в ручных питомцев, выполнивших свое предназначение и ожидающих вознаграждения. Но несмотря на их показное и внезапное дружелюбие, она и не помышляла о побеге.

«Зачем я хочу убежать? От кого или от чего?»

Кроны чернолистного клена склонились над ней непроницаемым покровом, где-то за ним угадывалась еще более густая пелена сизого тумана. Она не знала наверняка, вечер сейчас или раннее утро, но отчего-то была уверена, что такое разноголосье терпких запахов знаменует закатную пору. Что за нелегкая притащила ее на ночь глядя в самую непроходимую чащу? Кто и за что натравил на нее зверодавов, для которых человеческое мясо – лучшее лакомство?

И почему не дает разорвать честно пойманную добычу?

Зверодавы хором забили по земле хвостами-плетками. Каждый заканчивался здоровенным ороговелым наростом-колотушкой. Она помнила, что одного такого удара даже в пол силы, хватит, чтобы превратить грудную клетку в месиво. Но твари послушно ждали приближение хозяина.

Она зажмурилась, попыталась вспомнить молитву. Память живо подкинула по меньшей мере десяток разных.

Ничего не стоящих.

Абсолютно бесполезных.

На краю оврага, в который она, судя по боли во всем теле, свалилась кубарем, появилась мужская фигура. Его лицо утонуло в полумраке, белоснежная, кое-как заправленная в кожаные штаны рубашка выделялась на фоне общей серости болезненно-светлым пятном. Ботинки на тяжелой подошве выглядели так, будто он только-только сунул в них ноги и не потрудился зашнуровать. Темные волосы падали на лоб, надежно скрывали взгляд.

Он легко спустился вниз.

Тяжелые подошвы его ботинок тонули в рыхлой земле, но он шел без труда, четко и уверенно

Как механикус.

Только это был человек – она знала.

Человек без сердца и души.

Мужчина небрежно почесал самого крупного зверолова за ухом. Зверюга приняла ласку и широко разинула пасть, почти как обычная собака.

— Я нашел ее, - бросил мужчина куда-то за спину.

Голос у него низкий, тяжелый.

Она замотала головой и закрыла ладонями уши, когда знакомая хрипотца полоснула память вспышкой боли.