Чужая измена

Глава первая

– Исчезни! – Самсонов шипит сквозь зубы, едва я переступаю порог его кабинета, выдерживает длинную паузу и нехотя добавляет. – На время, Кир.

– Хм, – что-то подобное я предвидел, поэтому просто жду подробностей.

По сторонам не глазею. Каждую мелочь в кабинете начальника и по совместительству боевого друга я давно изучил, ничего интересного. Стол посередине, шкафы вдоль стен, кресло в углу. Обычная обстановка, удобная для работы. Ни картин тебе, ни цветов, ни сувениров на полках. Фотография, правда, одна была. В рамке.

– Тебя видели? Что ты ко мне пошел, видели?

– Андрей, ты в себе? Маркиза по селектору объявила, что ты меня вызвал. Если и не увидели, то услышали.

– Дура. Уволю! Но ты ведь не сразу…

– Нервы не трать, – мне не следовало дразнить Самсонова, с последним поручением я накосячил и, похоже, это всплыло. – Никто меня не видел. Подумают, что я в кафе спустился. Обеденный перерыв.

– Уходи через комнату отдыха. И сразу в аэропорт. Седьмой маршрут.

– Седьмой?

– Оглох?

– Да вроде нет, – дергаю плечом, как сломанная кукла, дела обстоят даже хуже, чем я поначалу решил. Черт меня попутал нарушить собственные же принципы. Ответка прилетела слишком быстро.

– В аэропорт, – повторяет Самсонов и отворачивается к окну, давая мне несколько секунд на то, чтобы раствориться в пространстве.

Исчезнуть из его кабинета, из привычной жизни, из города. Не работает здесь больше сотрудник Кирилл Нагорный, специалист по чужим изменам. И не работал никогда. Делаю три шага до двери в комнату отдыха, пять шагов до балкона, прыгаю вниз, второй этаж да с моей подготовкой, легко. Еще пять шагов до калитки в углу двора.

Не беру машину со стоянки, я ведь на обеде. Самсонов что-нибудь придумает про мое отсутствие для остальных и для Маркизы, своей секретарши. Например, скажет, что отравился ценный сотрудник винегретом в кафе, так поплохело, что сразу на скорой в больничку. В нашей компании это обычное дело. Внезапно заболеть. А то и не выжить после обеда.

Седьмой маршрут предполагал полную ответственность джина за свою жизнь. Как хочешь, так и спасайся. Бегом, ползком, на крыльях… Контора, промышляющая мелким промышленным и персональным шпионажем, всегда в стороне. С деловой белоснежной репутацией, проверенной годами.

Когда Самсонов придумал называть своих поисковиков джинами, от английского выражения “поисковая машина”, все смеялись. А потом привыкли. Кирилл Нагорный лучший джин в офлайне, то есть в поле. Был, пока не наделал глупостей. В настоящий момент я просто придурок, за которым охотятся и обязательно найдут.

Автостанция, ближайший автобус до райцентра, на одной из остановок выхожу, возвращаюсь через заснеженный лес к дачному поселку. Те, кто вышли на остановку раньше, уже разбрелись по своим дачам, затопили бани и камины. Меня никто не запомнил. Мой дом на отшибе, в поселок я не заглядываю.

У каждого джина есть тайное убежище. Документы, деньги, все необходимое для незаметной жизни. Можно отсидеться, но я переодеваюсь и вывожу из сарая старый мотоцикл. До аэропорта в соседнем городе доберусь, а там как повезет. На моей стороне опыт, зима и предновогодняя суматоха.

На месте охотников за мной, я бы взял под контроль все аэропорты в ближних городах. Может и возьмут. Если игра пошла крупная. Глупо схлопотать по мозгам, когда не знаешь, какой козырь у тебя имеется. Мой козырь – старая флешка, прихваченная из сейфа Мясницкого, врага нашей конторы.

Впрочем, напрасно я считаю контору своей. Привычка. А я сейчас иду седьмым маршрутом. Нет ничего нашего на неопределенный срок у джина Кира. Сам по себе колобок. Спасибо Самсонову, что дал шанс сбежать. Мог бы сдать с потрохами. Хотя, зря я так. Андрей сто раз мог бы меня продать, если бы захотел.

Законы пишутся кровью. Одно дело знать это, а другое – прочувствовать на своей шкуре. Запрещено брать из сейфов, хранилищ и тайников любые предметы, если не собираешься пускать их по прямому назначению. Закопать владельца. А я взял. Влез к Мясницкому в квартиру, которую он тщательно от всех скрывал, нашел схрон.

В тайнике было полно документов, я их сфотографировал, сложил, как лежали, и взял эту чертову флешку. Флешки лежали в стеклянной колбе, новенькие, блестящие, как разноцветные камешки. Я тряхнул колбу и наверх выскочила одна, серая, древняя. Уж очень не сочеталась с остальными.

Теперь поздно загоняться и рассуждать, что любопытство стоит дорого. Поздно ругать себя за то, что выбрал чужие измены способом заработка. Да и зачем ругать, дело сверхприбыльное. Залягу на дно, выжду. Продам пару-тройку пикантных секретов, наберу рейтинг заново. А может стану пекарем или автосервис открою.

Отвлекаю себя от мрачных мыслей, а сам выискиваю глазами место, куда спрятать мотоцикл. Не то, чтобы жалко машинку, она свое отбегала, но если ее быстро обнаружат, мне же хуже. Въезжаю на полном ходу в сугроб между елками. Укрываю ветками и набрасываю снег. До весны спи, друг. Заберу, если никому не пригодишься раньше.

В аэропорту яблоку упасть негде. Не сидится людям дома рядом с елочкой. Кому-то нужны пальмы и теплое море. А кому-то – горные склоны. Беру билет в Мурманск в бизнес-класс. Прячусь в вип-зале. Начинается посадка. Повезет, так увижу северное сияние. И тотчас понимаю, что сияние вспыхнет для кого-то другого.

За годы работы чутье стало острым как игла. Впивается в висок, зудит. Делаю вид, что мне нужно покурить, хлопаю по карманам, как будто ищу сигареты. Сразу за кабиной для курящих вижу дверь в служебное помещение. Ныряю туда в наивной надежде ускользнуть от преследователей.

Удача пока на моей стороне. Во-первых, какой-то раззява не захлопнул толком дверь. А во-вторых, что гораздо ценнее, я попадаю не в кладовку для швабр и прочей туалетной дребедени, а в коридор между внутренними, служебными помещениями. Пролетаю коридор насквозь, оказываюсь у грузового лифта и спускаюсь вниз.