Чужая невеста

Пролог+1 глава

ПРОЛОГ

Я сегодня одна, я иду в никуда… –

стучало в висках музыкой промозглой осени.

Мне не грустно, не холодно, и не беда,

Что на улице ветер, и слякоть, и дождь…

Я одна, меня бьет непривычная дрожь,

От которой кровь стынет, как в луже вода.

И последним аккордом ледяных капель, падающих на лицо:

Я сегодня одна… я иду в никуда…

Никуда, хм… Ну куда‑то я все же шла, просто пока не определилась с окончательным пунктом назначения. Под тот автобус, может? Да не, жаль водителя и пассажиров, еще стану причиной чьего‑нибудь сердечного приступа. А оно мне не надо. Тогда куда? На крышу ближайшей девятиэтажки? На мост — и в Волхов вниз головой? Куда, черт возьми, податься девушке, чья жизнь закончена?!

А ведь всего неделю назад я чувствовала себя самой счастливой на свете. У меня было все, о чем только можно мечтать: парень, после года совместного проживания наконец сделавший мне предложение, утренняя тошнота, которую я на основании двух заветных полос в тесте на беременность списывала на ранний токсикоз, перспективная работа в новом ресторане и любящий отец, всегда готовый прийти на помощь своей девочке. А потом словно снежный ком сорвался с горы неприятностей. Да какой там ком — лавина!

Инфаркт настиг папу в агентстве, куда он поехал, чтобы заказать лучшую в их списке свадебную церемонию для нас с Гришей. Так и не придя в сознание, мой самый близкий, самый лучший и любимый человек на свете… умер. В ту же ночь я потеряла ребенка. А через два дня в мою палату зашла заведующая отделением со свитой из двух молчаливых докторов. Со скорбным выражением на безликой физиономии она сообщила, что детей у меня больше не будет. Я не запомнила ее лица, непримечательного, бледного, но в мою память навсегда врезались глаза этой женщины, одной фразой подписавшей приговор моим надеждам и мечтам. Она монотонно объясняла мне ситуацию, показывала результаты обследования, снимки, что‑то еще… Но я не слушала, молча глядя на ее блеклые радужки с точками черных зрачков.

Словно горошины перца в чуть подкрашенном желе…

А в душе росла пустота.

Первая часть моего сердца умерла вместе с отцом, вторая — с нерожденным малышом. А третью растоптал Григорий, заявивший, что свадьба не состоится, так как: во‑первых, ему нужна нормальная семья с потомством, во‑вторых, раз тестя больше нет, то и платить за торжество некому, ну и, в‑третьих, не так уж он и уверен был в правильном выборе невесты.

После всего случившегося мое сегодняшнее увольнение с работы показалось сущим пустяком и не задело за живое. Потому что не было этого живого больше, сдохло оно в муках жалости к себе и в какой‑то беспробудной тоске по тем, кого больше нет и никогда не будет рядом. Папа… ребенок… жених… да пошло все в Тартар! Хочу под автобус, нет, в реку, нет… в аптеку за убойной дозой снотворного!!!

Стеклянная дверь под неоновой вывеской «Панацея‑Н» оказалась совсем рядом с невзрачной железной, на которой витиеватым шрифтом было написано: «Лавка чародея». Стряхнув свежие капли дождя с мокрого рукава, я решительно открыла вторую. Никогда не увлекалась мистикой, считая ныне популярных колдунов шарлатанами, зато всегда была свято уверена, что какой‑нибудь ведьминской травкой вполне можно отравиться, а в данном случае даже нужно. За ней, собственно, я и пошла.

Магазинчик оказался небольшим и довольно милым. Стилизованный под старину, с кучей деревянных стеллажей и полок, заставленных какими‑то банками‑склянками, котелками, шкатулками и прочей чародейской ерундой. За длинным прилавком сидела пожилая женщина в очках и меховой жилетке. На ведьму она походила разве что пустым взглядом, устремленным куда‑то мимо меня, и необычным трехпалым носком, который задумчиво вязала.

Кивнув продавщице (или хозяйке?), я принялась осматриваться. Пара странных картин в стиле кубизма на стене, еще несколько составлены стопкой внизу, два кресла‑качалки с резными спинками, на которых прикреплены бумажные ценники, большое зеркало на стене в искусно состаренной раме, полка со стеклянным сосудом, а в нем… круглый глаз с нитями‑отростками, словно рыбка в аквариуме плавает. Рядом закрытая банка с надписью: «Сердце девственницы — $500 за шт.»

Я чуть в одно из кресел не села, ознакомившись с ТАКИМ ассортиментом. Это ж где они девственниц препарировали‑то? Или морг ограбили?

— А‑а‑а, — медленно поворачиваясь к даме в очках, начала я.

— Сердце, — кивнула та, не отвлекаясь от вязания.

— И‑и‑и… — Дар речи явно буксовал, но любопытство не унималось.

— Девственницы, — ответила женщина, верно истолковав мои нечленораздельные, но очень выразительные звуки.

— Женщины? — недоверчиво приподняв бровь, наконец высказалась я.

Продавщица отложила спицы, сфокусировала на мне взгляд, после чего резонно заметила:

— Какая же она женщина, если девственница?

— Никакая, — согласилась я и невольно сглотнула, так как в горле почему‑то пересохло. А вдруг и правда людские сердца воруют?

О цели визита в эту «милую» лавочку было забыто окончательно. Захотелось снова выйти на улицу, под дождь, вдохнуть полной грудью осеннюю прохладу, вспомнить мотив приставучей песни, что вертелась в моей голове уже третьи сутки, а потом пройти по мосту, полюбоваться на реку, сесть в автобус и поехать домой пить вино… без снотворного и ведьминских трав!