Чысхаан и Кюнна

Я влюбился в нее с первого взгляда. Нет, не так — с первого звука ее имени. Когда мы, счастливые первокурсники, 1 сентября сели в аудиторию Университета дружбы народов, я увидел впервые эту экзотическую красавицу. И обмер от восторга.

Но когда преподаватель произнес ее имя — Кюнна, я просто пропал. Это имя перекатывалось во рту, как леденец, касалось губ, как крыло бабочки... «Кюн-на!» — повторял я вслух снова и снова, так что мои товарищи в общаге крутили пальцем у виска.

Я признался ей в любви на второй неделе знакомства. Так бывает только в 18 лет. И самое странное, что она не удивилась, а посмотрела на меня своими глазами-вишнями — длинными, как у итальянских кинодив, — чуть улыбнулась и произнесла: «Значит, это к тебе послал меня Чысхаан?»

Я ничего не понял, но захлебнулся от счастья: она не прогнала меня!

Потом, когда мы уже сблизились, она объяснила, что имела в виду: «Чысхаан — это по-вашему Дед Мороз. Ну а по-якутски — Властелин холода».

Однажды на зимнем празднике он подозвал юную Кюнну и сказал: «Девочка, поезжай за счастьем в Москву! Там, там твоя судьба». Ей было 16 лет, и она была лучшей ученицей классической гимназии в Якутске.

Готовилась поступать в свой Арктический государственный институт культуры и искусств, где мама ее преподавала русский язык, а отец — историю. Все вроде было предопределено, но Кюнна серьезно отнеслась к пророчеству Чысхаана и уехала в столицу.

В Университет дружбы народов ее взяли без экзаменов — она была медалисткой. Родители сняли ей комнату в Москве, хотя и были недовольны ее самоуправством.

«Зачем ехать так далеко?!» — возмущался папа, полуякут-полу казах. А мама, пол у русская-полуякутка, даже плакала, провожая дочку в Москву: «Как же ты там одна?!»

Еще у моей Кюнны остались в Якутске две бабушки — мамина и папина, — которые дружно поддержали внучку: мол, большому кораблю — большое плавание!

Эти две женщины вообще заняли в нашей семье особое место. Они как-то сразу приняли меня — совсем юнца, нищего студента из Казани. Не противились нашей ранней свадьбе...

Когда Кюнна привезла меня знакомиться с родней, ее бабушки тут же встали на нашу сторону. «Любовь не ждет диплома о высшем образовании! — убеждали они своих детей, отца и мать Кюнны. — Встретив ее, глупо просить подождать пару лет!»

Эти пожилые дамы опекали меня, кормили строганиной из нельмы, возили на рыбалку. Да-да, эти две 70-летние тетки, закадычные подруги, имели собственную лодку с мотором и были заядлыми рыбаками.
Путешествуя по прекрасной реке Лене, они выглядели как два заправских пирата: одна в смешной косынке, другая — в забавной шляпе...

А ведь они обе крупные ученые. Одна всю жизнь посвятила изучению вечной мерзлоты, а другая палеонтолог, специалист по мамонтам.

Потрясающе интересные бабки! Мне кажется, таких в столицах нет, перевелись... Так вот одна из них — бабушка по материнской линии с красивым именем Айяна — напомнила мне о самом, наверное, мистическом случае из моей жизни. Это было так...

Мы с ней говорили о якутских именах. Я привычно восторгался именем Кюнна, она пожала плечами: мол, а что в нем? Простое. Переводится на русский «солнышко».

— Солнышко?! — поразился я.

— Ну да, а что? Чего ты так взвился? — бабульки смотрели на меня с испугом.

— Это поразительно! — завопил я. — Мне же цыганка когда-то нагадала, то есть дала такой талисман... Я его всегда ношу при себе. Вот! Я суетливо достал из портмоне видавшую виды бумажку. На ней совсем по-детски желтым карандашом было нарисовано солнышко.

— И что это? — пожала плечами бабушка Айяна.

— Это мне когда-то подарила старая цыганка . Велела хранить. Сказала, что тут моя судьба. Вы понимаете? — орал я как безумный.

— Не очень, если честно, — бабушка смотрела на меня с подозрением: нормальный ли?

— Да как же! — я был почти в истерике. — Ведь это про Кюнну! Знак мне, что появится Кюнна... Предсказание!

Мои «научные старухи», конечно, высмеяли меня. Вот, мол, будущий политолог, а верит во всякую чушь! В какие-то предсказания! Но я и правда верил.

Когда много лет назад моя мама, известный хирург в Казани, проведя сложную операцию, вылечила старую цыганку от какой-то тяжелой хвори, га в знак благодарности вручила мне — вечно болтавшемуся в больнице у матери мальчишке — бумажку с незатейливым рисунком солнца. И сказала: «Тут твоя судьба! Не потеряй! А матери спасибо скажи, золотые у нее руки, золотые...» Не знаю почему, но я, 10-летний пацан, ей поверил.

И хранил я ту бумажку как драгоценность, как зеницу ока. Всегда носил с собой! И, только узнав от бабушки Айяны значение имени Кюнна, я все понял. Я и правда нашел судьбу. Свое солнце! А ведь мог просто выбросить тот рисунок.

И наверное (да нет, точно), разминулся бы тогда с моей Кюнной.