Цветные города

Глава 1. Цюрих

Цветные города. Путеводитель по Европе для тех, кто хочет видеть чуточку больше.

– СВА, она же СВАМО, она же способность воспринимать ауру материальных объектов, она же sensus aura materialia – это не болезнь, хоть медики и дали ей красивое название на латыни. Это особенность зрения, встречающаяся у семи тысячных процента от населения Земли. Немного? Пожалуй, если считать в миллиардах. Если вы мыслите менее масштабно, то цифра в пять миллионов человек заставит вас задуматься. Пять миллионов не могут зайти в комнату, не увидев поверх мебели разноцветные пятна – отражения всех, кто строил и обживал помещение. Они не могут зайти в речку, не заметив по ее узорам, как часто здесь топили, топились, играли, плакали, занимались любовью… Думаю, суть вы уловили.

Этим путеводителем мы, команда путешественниц, хотим показать миру, что видеть ауру предметов не более странно, чем иметь музыкальный слух или чувствовать привкус мушки, которую полчаса назад вытащили из бокала вина. Мы надеемся, что в следующей поездке вы приглядитесь к описанным местам и постараетесь уловить их ауру – даже если придется застрять у самого обычного переулка.

А всем нашим собратьям по СВАМО мы хотим напомнить: вы не одни. Мы тоже видим. Давайте делиться цветными впечатлениями вместе.

Маргарита отложила диктофон. Вздохнула. Приятная часть закончилась.

Инга могла бы сделать шаблон, по которому авторы будущего путеводителя запишут обращения к читателям. Но Инга раньше не издавала чужие работы и не знала, что могут учудить другие писатели. Маргарита не собиралась ее учить. Иначе она бы лишилась возможности поддержать собратьев по СВАМО и щелкнуть по носу тех, кто называл их «свашниками», или «свашками», или даже «чокнутыми, которые пятна на вещах видят». «Эти пятна оставляете вы, идиоты!» – хотела крикнуть Маргарита, но сдерживалась. Начнешь раздражаться – запишут в сумасшедшие. Маргарита даже город для переезда выбирала не по ценам на жилье или наличию работы, а по отношению к собратьям по СВАМО. Наверное, стоило почитать еще и про то, какие ощущения у собратьев вызывает сам город.

Маргарита вздохнула еще раз. Открыла глаза.

За те полчаса, что она записывала вступление к главе про Цюрих, центральный вокзал ярче не стал. Монументальный серый короб, который облили крепким чаем, добавив камням коричневатый оттенок. Когда Маргарита впервые попала внутрь, то испугалась, что ее СВА пропала. Но нет. Растекающееся пятно крепкого чая – это и была аура цюрихского вокзала. Теплая. Спокойная. Скучнейшая.

За два года, что она прожила здесь, Маргарита возненавидела все оттенки серого и коричневого. Даже черный чай она не могла заварить, не накрыв его бледно-алой аурой собственного негодования. Она могла бы уехать. Вот только переезд – развлечение дорогое, а деньги у журналиста-фрилансера не всегда в наличии. К тому же Маргарита не хотела вновь обнаружить, что выбранный ею райский уголок – дом престарелых размером с город.

А в последние полгода ей все напоминало о доме престарелых.

И о кладбище.

Тогда-то Инга, с которой их связывали долгие часы учебы на факультете журналистики и долгие годы дружбы, и позвала ее в новый проект. Маргарита надеялась, что сможет не только получить гонорар за путеводитель, но и объехать Европу в поисках нового дома.

Отличный план. Осталось выдавить из себя пятьсот слов о Цюрихе. Многочисленные повторения фразы «унылейшая серо-коричневая масса домов» не годятся.

Когда минутная стрелка на часах вокзала сделала полный оборот, а на диктофоне не прибавилось ни секунды записи, Маргарита купила в киоске путеводитель. Стыдно, что она в силах писать о почти ставшем домом городе, но лучше так, чем отказываться от работы. И потом, авторы путеводителя за десять франков вряд ли опишут места, приятные для тех, кто видит не только кирпичи, но и ауру. Маргарита же сделает это с большим удовольствием – и чувством собственного превосходства, о котором в путеводителе лучше умолчать.

Итак, что ей предлагают посетить?

Воодушевление Маргариты испарилось быстрее, чем ее ухмылка превратилась в гримасу отвращения.

Старинный район Нидердорф. Узкие полосы вечно затененных улиц и переулков – разница, по мнению Маргариты, крылась лишь в названиях. Вытянутые клетки домиков с утопленными окнами. И клетки внутри клеток – ставни, закрывающие окна в любом уважающем себя доме. В Нидердорфе себя уважал каждый дом. В первые месяцы Маргарита каждый день гуляла по Нидердорфу новым маршрутом, отыскивая оранжевые ленты чужого веселья. Но маршруты закончились, а от рыжего у нее начала болеть голова. Нет уж, не станет она зазывать гостей на улицы, перегруженные людским оживлением.

Ратуша. Маргарита расхохоталась, напугав проходившую мимо женщину с детьми. Та вытаращила глаза, но промолчала – в Швейцарии безумцев не трогают, пока те не начнут размахивать оружием или обнажаться.

– Ратуша, – повторила Маргарита, продолжая улыбаться. – Та серая коробка, которую можно опознать только по остановке трамвая рядом?

Она помнила, что здание стояло на воде, рустика на фасаде в сумерках напоминала плитки орехового шоколада, а каждый камушек за триста лет оброс насыщенно бурой аурой долга, тревоги и гордости. Но за два года каждая деталь ратуши успела приесться, как и пирожные из кафе напротив нее.

Где еще ей предлагают умирать от уныния? Гроссмюнстер, конечно. Маргарита вышла из-под арки вокзала. Башни главного монастыря Цюриха с закругленными колпаками крыш виднелись даже отсюда. Маргарита могла съязвить насчет чопорных фасадов или башенки с красной крышей, напоминающей куцый петушиный хвост.

Вместо этого она достала диктофон. Зеленые искорки с его поверхности забегали по ладони.

– Начните изучение Цюриха с Гроссмюнстера. Не бойтесь пройти мимо этого монастыря – вы не сможете. Спускаетесь ли вы от зоологического сада или поднимаетесь от набережной реки Лиммат, вы всегда заметите его башни.