Цветовая аномалия

- Нет, не придем, у Лены голова опять болит. Вы уж там как-нибудь без нас… С наступающим!

- Ой, Ро-о-омочка, Рома-а-ашечка, ну как же та-а-ак? Ну, оди-и-ин приходи, если она не может, - Люська, жена другана Володьки просяще тянула гласные.

Он отметил это «она». Жены друзей Лену не любили. Очень уж она отличалась от них, с их бесконечной пустой болтовней и шушуканьем. Молчаливая, не интересующаяся сплетнями… Да и друзья Ромки, спроси их, сказали бы о ней одно: «Ну, ничё так». А что сказать о человеке, который постоянно молчит и витает где-то в облаках? Да и не красавица особенно…И в очках… Ну, если Ромашке нравится…

А он был влюблен в нее безумно. Вот бывает так: вроде обычный человек, ничем не примечательный с виду, а накроет любовь с головой, - и все! Никто больше не нужен! И вот ведь интересно: нравятся тебе, допустим, пышные блондинки или худющие брюнетки, и ты обращаешь внимание только на них. И вдруг она! Она вообще другая! Не твой типаж! Не такая, какие тебе нравятся! И лицо, и цвет волос, и фигура у нее не такие, какие нравятся тебе! И женщины в очках никогда тебя не привлекали, а тут… Раз – и влюбился! Да как!

Она стала смыслом его жизни. Вечером летел встречать ее в библиотеку, где она работала. Покупал цветы и ее любимые персики. Все выходные проводил дома. Ласкал ее, целовал, подолгу смотрел в глаза…

Какого они были цвета? Он не мог сказать. С рождения у него была цветовая аномалия. Он не различал оттенков. Синий, голубой, бирюзовый, серый, зеленый – все он видел одинаково и приставал к Лене, чтобы она сказала, какие у нее на самом деле. Она смеялась и каждый раз отвечала по-разному. Все-таки он выяснил, что серые, и с тех пор считал серые глаза самыми красивыми.

Он мечтал о дочке, принцессе-сероглазке, но тут была беда. Лена страдала серьезной болезнью почек, и врачи запретили ей рожать. Что ж, Ромка был согласен остаться без детей, лишь бы с Леной. Но она чувствовала себя виноватой. Поэтому и регистрировать брак отказалась – не хотела связывать ему руки. Знала, что когда-нибудь придется отпустить любимого к другой, которая сможет подарить ему ребенка.

От внезапно залившегося телефонного звонка Роман вздрогнул. Поспешно схватил трубку.

- Ромаха, ты чего там? Ну-к, давай быстро к нам! – Володька, похоже, уже прилично набрался.

- Да Лена болеет…

- Она, блин, у тебя всегда болеет! Пусть болеет, - тут Володька почувствовал, что сморозил что-то не то, - кхм… в смысле – пусть отлежится, в себя придет, а тебе-то чего одному оставаться?

Ромке и самому не улыбалось встречать самый лучший праздник в году в одиночестве. Вот всегда не вовремя! Но он тут же одернул себя: она ведь не виновата. Мигрень начиналась внезапно, и его любимая лежала без движения по двое суток, тихонько постанывая от боли. Врачи были бессильны, лекарства не помогали. В такие дни Ромка изводился так, будто болел сам – переживал, не ел. Он жалел Лену и относился к ней, как к хрупкому подснежнику. Но сегодня ведь Новый год… ну, ничего, посмотрит телек, выпьет, закусит, благо, Лена успела наготовить салатов, и курицу пожарила.

Володька не отставал: Рома слышал, как Люська рядом что-то ему подсказывала.
В этот момент раздался слабый голос Лены. Ромка бросил трубку и подошел к кровати.

- Что, солнышко, что ты говоришь?

- Рома, иди, что ты будешь один сидеть! Салаты возьми, я на всех сделала.

- А ты-то как же?

- Ничего, я посплю…

- Хорошо, солнышко, если что – сразу звони, я прибегу, тут же рядом.

Он разложил салаты в пластиковые контейнеры, прихватил бутылку коньяка, позвонил Володьке, чтобы без него не начинали. Друг ответил радостным гоготом: Ромка всегда был душой компании.

Он не знал, что после его звонка четыре пары глаз торжествующе переглянулись между собой, что чьи-то руки расправили хозяйскую кровать и постелили поверх простыни толстое махровое полотенце…

Володькин дом встретил Ромку музыкой, вкусными запахами и взрывами смеха. Друзья весело приветствовали его: после знакомства с Леной он редко посещал их когда-то неразлучную компанию. Его усадили за стол между хозяином и симпатичной пухленькой девушкой. Оказалось, это Люськина младшая сестра Сонечка. Рома вспомнил, что уже видел ее когда-то давно, но тогда он был с Леной, и толстая Сонечка не привлекла его внимания.

Ромка стал ухаживать за Сонечкой, накладывая ей на тарелку закуску, а ее мать, Володькина теща, умильно улыбалась ему через стол. Володька же, не теряя времени даром, подливал и подливал Ромке спиртное. И про себя, конечно, тоже не забывал.

С каждой рюмкой Сонечка нравилась Ромке все больше. Хорошенькое личико, полненькая, аппетитная. Когда он повел ее танцевать, казалось, что ее тело жжется через тонкий шелк платья. Голова кружилась от одуряющего аромата ее духов. Она увлекла Ромку в другую комнату и жадно впилась губами в его рот.

Ромка и не думал сопротивляться. Он чувствовал только бешеное желание овладеть ею. Руки тискали крепкую грудь, губы рыскали по шее, сердце гулко стучало. Он сбросил одежду. Сонечка разделась сама. Вдвоем они рухнули на кровать…

Вот уж чего он не ожидал, так это того, что Сонечка окажется девственницей. Несколько попыток прошли безуспешно. Сонечка вскрикивала от боли, но Ромку не отпускала, поглаживая ладонями по спине. Наконец, получилось. Он двигался осторожно и, хотя в голове стоял туман, постарался не пропустить нужный момент. Сонечка прижимала его к себе и покрывала быстрыми поцелуями. Он не помнил, как провалился в сон.

Проснулся от того, что Сонечка целовала, чуть прикусывая, его шею и плечи. Он стряхнул ее с себя и поднялся. Смущенно разыскал среди одежды на полу свои трусы и поспешно натянул. Из гостиной слышались голоса и звяканье посуды. Сонечка смотрела недоуменно.

- Милый, ты чего? – она опять потянулась к нему.

- Слушай, э-э… Соня, - он хмуро глянул на нее и тут же отвел взор от роскошной голой груди, - ты меня прости, пожалуйста, пьяный был, не соображал, что делаю…

- Ничего, Ромочка, я же тебя люблю…

- Соня, я женат, вообще-то…

- Никакая она тебе не жена! Вы не расписаны! – Сонечка продемонстрировала полную осведомленность в вопросах Ромкиной личной жизни.

- Жена. Мне только она нужна. Прости, пожалуйста, я не знаю, как свою вину загладить... Ты одевайся...

Он вышел в коридор. На душе скребли кошки. Из комнаты появился Володька.

- А, Рома! С Новым годом, с новым счастьем! А Соня где? Ты ее одну бросил?

- Вов, так получилось нехорошо… Не знаю, что делать…

- Да не переживай, пойдем выпьем, поговорим, - он втолкнул друга в комнату, где за столом сидели Люська с матерью. Остальные гости, видимо, уже разошлись.

Ромка, не зная, куда деваться, сел и залпом выпил рюмку коньяка.

- Так что, Ромочка, - елейным голоском обратилась к нему Володькина теща, - что вы теперь намерены делать?

Краска бросилась ему в лицо.

- Простите, я сам не знаю, как получилось… Не знаю… Может, …деньги? – ему самому было противно от своих слов.

- Нет уж, извините, - голос женщины стал металлическим, - вы совратили несовершеннолетнюю девочку!

- Как несовершеннолетнюю? – Ромкин голос от волнения сел, - Она же лет на двадцать пять выглядит!

- Не преувеличивайте, восемнадцать ей только через месяц будет. Значит, так, - она вбивала слова в Ромкину голову как молотком, - Или. Мы. Играем. Свадьбу. Или. Подаем. Заявление. Об изнасиловании. Несовершеннолетней. Мы все свидетели. Понятно?

Ромке было понятно. Откуда-то изнутри поднималось пугающее чувство неотвратимого несчастья…. Он захлопал по карманам: ужасно хотелось курить. Володька подскочил и увел его на лестничную площадку. Там, дымя сигаретой, попытался успокоить Ромку, который временами стонал сквозь зубы от отчаяния.

- Ромаш, ну ты чего? Все нормуль будет. Девка классная! Жена будет, что надо, детишек тебе нарожает…

- Ты… Ты-то как мог? – руки у Ромки дрожали, и потухшая сигарета никак не прикуривалась.

- А что я? Я ничего! Эти ж бабы такой народ, как втемяшат что-нибудь себе в голову, так не отступятся. Теща с Люськой давно тебя присмотрели: добрый, говорят, вежливый, хата есть… Ты ж среди нас, как ангел! - Володька хохотнул и закашлялся от попавшего в горло дыма.

- Но у меня же Лена! Я ее люблю!

- Ай, да что твоя Лена? Зачем тебе такая, которая родить не может? Каждому человеку нужен наследник. Или наследница. Вот мои спиногрызы сейчас у родителей, так знаешь, как скучаю? Ну, проживете еще лет пять, ну, десять. И что? Под сорок будешь детей заводить? А тут смотри, какая деваха! Вай-вай! Пэрсик! И мы с тобой братовьями станем!

- А если я откажусь?

Володька посерьезнел.

- Тогда они напишут заявление, будь спок. И меня заставят подписать. А это, сам понимаешь, чем грозит… Да не переживай ты! Все нормально будет! Еще спасибо скажешь, что жизнь твою наладили!

Он шел навстречу северному ветру, и слезы, что катились по щекам, застывали прозрачными каплями, а мокрые ресницы покрылись ледяной корочкой.

Лена встретила его в прихожей. Приступ прошел, она выглядела свежей и счастливой.

- С Новым годом, Ромик! – обняла его, и он почувствовал такой знакомый запах ее волос. - У меня для тебя сюрприз!

- Подожди, солнышко, - он легонько отстранил ее, - я должен тебе кое-что рассказать…

Он говорил нервно и сбивчиво, а Лена, укутавшись шалью, превратилась в каменную статую. Когда рассказ был окончен, оба долго молчали.

- Родная, как мне быть? - он уткнулся в ее колени, - если я не выполню их условие, они меня посадят! И надолго…

- Да… понимаю… Что ж, сделай, как они хотят, - Лена гладила его по голове, сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.

- Но я не могу так! А как же ты? Они… Они сказали, что она должна переехать сюда через три дня.

- Хорошо, я соберу вещи и уйду… Не расстраивайся... Она тебе нравится?

- Ну… она так ничего… Да зачем она мне? Солнышко! Я тебя люблю! Леночка! Это ненадолго, поверь! Я знаю, их квартира привлекла. Я не буду с ней спать, не буду с ней разговаривать, а немного погодя разведусь. И мы опять будем вместе! Надо только подождать несколько месяцев. Ты мне веришь?

- Верю, - она грустно улыбнулась.

- Давай быстрее, талончик на два, уже опаздываем, - Сонечка бежала впереди на высоких шпильках по каше тающего снега – зима в этом году выдалась необычно теплая.

Ромка еле поспевал за ней с дочкой на руках.

Как-то незаметно прошло пять лет после свадьбы. Ромка сначала настроился извести Сонечку своей неприступностью: не общаться с ней, не заниматься сексом, почаще уходить из дома. Но не вышло.

Она встречала его каждый день после работы с такой радостью, готовила так вкусно, так о нем заботилась, что ему не хотелось отвечать черной неблагодарностью. Да и в постели она была заводной и неутомимой. Она освободила его от всех домашних дел, которые Лена не могла выполнять из-за слабого здоровья. У него теперь было только два занятия: зарабатывать деньги и любить жену. И нельзя сказать, чтобы новая беззаботная жизнь пришлась ему не по нраву.

В первое время он пробовал встретиться с Леной, но она исчезла. Ее телефон молчал, а в их с родителями квартире проживали другие люди. Он так и не смог ее найти. Конечно, можно было расспросить коллег в библиотеке, откуда она сразу уволилась. Можно было поговорить с соседями – вдруг кто-то что-то знает. В конце концов, попытаться поискать через Интернет. Но всегда что-то мешало.

Постепенно ее образ стал меркнуть в его памяти. При воспоминании о бывшей любимой появлялось только чувство какого-то тепла, как будто касаешься нагретого солнцем подоконника. Он вспоминал о ней все реже и реже….

Через год после свадьбы родилась дочь. Ромка был вне себя от счастья. Он хотел назвать девочку Леной, но не посмел. Зато спорил с родней до хрипоты, требуя, чтобы было выбрано имя Нелли. Он доказывал, что имя редкое, красивое, необычное. Он даже нерешительно стукнул кулаком по столу, чем всех безмерно напугал. Спокойного, веселого, добродушного Ромашку таким никто не видел. Он победил: дочурку назвали Нелли.

Это был их секрет. Лена, когда была маленькой, путала слоги и вместо «Лена» говорила «Нела». Поэтому дедушка часто звал ее Нелечкой, даже когда она стала взрослой. И для Ромки это имя было напоминанием о любви, так внезапно и тяжело завершившейся.

Когда в четыре года девочку стали устраивать в садик и проходить медицинское обследование, обнаружилось, что у нее цветовая аномалия зрения, которая передалась от отца. И вот теперь они спешили на прием к специалисту Центра детской офтальмологии.

Подбежав к кабинету, Сонечка стащила с дочери куртку и шапочку, сняла пальто и сунула одежду в руки Ромке. Голос медсестры пригласил следующих. Сонечка с Нелли зашла в кабинет, что-то сказав мужу. Что-то вроде «Жди нас здесь».

Но Роман не слышал. Он во все глаза смотрел на предыдущих посетителей, которые вышли от врача. Это была Нина Григорьевна, мама Лены. Он ее сразу узнал, хотя за прошедшие годы она сильно изменилась: постарела, поседела и как будто стала ниже ростом.

Нина Григорьевна вела за руку мальчонку. У Ромки екнуло сердце. Он словно смотрел на свою детскую фотографию: глаза, нос, губы, даже завивающиеся на концах волосы были его! Он, не глядя, бросил ворох одежды на кресло и кинулся навстречу женщине с ребенком. Нина Григорьевна тоже его узнала.

- Здравствуй, Рома, - сухо ответила на приветствие.

А он присел на корточки перед мальчиком, который смотрел на него с любопытством.

- Привет! Тебя как зовут? – он протянул ребенку руку.

- Ламан! – мальчуган доверчиво улыбнулся и пожал ее своей маленькой ладошкой.

Ромке захотелось схватить его, прижать к себе крепко-крепко, поцеловать в русую макушку… Но он боялся напугать малыша. Не выпуская его руку, сказал дрогнувшим голосом:

- И я Роман. А сколько тебе лет?

- Вот! - он вытянул ручку из руки мужчины и показал раскрытую ладошку с одним согнутым пальчиком, - четыле и еще половинка! А сколо я пойду в школу!

- Рано тебе в школу еще, пока «р» выговаривать не научишься – не пойдешь, - бабушка разговаривала с внуком строго и устало.

- Какую-то аномалию нашли, цвета не различает, вот еще новости, - обратилась она к Ромке, - что с этим теперь делать-то?

- А где твоя мама? – Ромка почему-то вдруг стал задыхаться, - твою маму ведь зовут Лена?

Мальчик вопросительно оглянулся на бабушку.

- Умерла Лена. При родах умерла, - спокойно, буднично сказала Нина Григорьевна, - Давай, Рома, одевайся.

Она одела ребенка, оделась сама, а Ромка все стоял, как пришибленный, не в силах пошевелиться, как будто страшное известие придавило его самого могильной плитой.

Вот они уже пошли по коридору к выходу… Он рванулся было за ними: узнать адрес, но в это время из кабинета вышли Сонечка с дочкой. Жена тараторила о рекомендациях врача, а Ромка думал, сказать или нет. Не решился. Еще скандал устроит. Потом, когда он все выяснит.

Всю обратную дорогу он был молчалив и задумчив. Завтра он приедет сюда один и узнает у врача адрес сына. Хотя бы, из какой поликлиники направлен. А там он найдет.

Он будет его навещать, покупать игрушки, давать деньги Нине Григорьевне… Будет водить их с дочкой в зоопарк, играть с ними на детской площадке… А потом… Потом, наверное, надо вообще забрать мальчика в свою семью, бабушка уже пожилая, ей трудно его воспитывать.

Соня, конечно, будет против. Но он настоит, он же мужчина. Это его сын! Он должен быть с ним! Он рисовал в уме радужные картинки их общего будущего, но в глубине души чувствовал, нет, точно знал, что ничего этого не случится. Он не будет искать сына. Он все время будет откладывать на потом. Ему всегда будут мешать важные дела и мелкие проблемы, и постепенно мальчик, так похожий на него, тоже станет лишь далеким теплым воспоминанием…