Далекие огни

Далекие огни

         Двое путников пробирались по заснеженному лесу. То и дело цепкие ветви останавливали их и мешали идти дальше. Словно когти диких животных они царапали зимние куртки, а те противно шуршали. Старые коряги, раскиданные то тут, то там, норовили сломать лыжи. Торчавшие в сторону корни, как капканы, расставленные охотником, лежали куда не ступишь. Лес погребло под снежными завалами.

С каждым шагом лес редел и вскоре вековые громадины, стоявшие плотным слоем, расступились перед простором поля. Резкий порыв ветра, будто стена, ударился о замершие тела. Гнетущий и неприветливый лес тут же стал верным другом в сравнении с холодным завыванием ветра. Порывистый, пронизывающий до костей, он забирался под кожу как самая страшная болезнь. Замораживал белки глаз и превращал слезы в чистейшие кристаллы. Те, сиротливо приютившийся в уголках глаз, будто колкие иголки, прошивали щеки насквозь. Поправляя широченными варежками шарфы и натягивая их еще сильнее на нос, путники продолжали свое движение на восток. Под их весом лыжи, тяжело хрустя, проваливались под снег.

Прокладываемая первым путником лыжня быстро уходила под снег, так что второму участнику приходилось не легче первого. Он шел, дыша ему в затылок. Словно волчья стая, они пробирались вперед по склону к далеким огням. В надежде найти очаг и обогреться у него. Потеряв ориентиры трассы, спортсмены заблудились в лесу. И только дальние огни деревни, словно мираж, продолжали вселять надежду на завтра.

Мужчина постарше, что шел впереди, остановился и вгляделся вдаль. Что-то ему совсем не нравилось во всем происходящем. За свою жизнь он многое видел и разные трассы прошел, но эта прогулка пахла зловонием. На его морщинистом лице читалась тревога. Густые брови, под тяжелым слоем снега, нахмурились. Он чувствовал беду. Юнец, что шел за ним следом, встал позади. Он сам понимал, что дело дрянь. Уставший от долгого спуска и гнетущего молчания, он хотел было заговорить с другом, но смолчал. В такой метели кричать не было смысла, твой голос, будто лишний на этом празднике жизни, уносил дикий ветер. Немного помявшись на месте, он решил размять мышцы спины. Забитые мышцы отдались тихой ноющей болью. Как заведенные пружины, они вцепились друг в друга. Потребовались усилия, чтобы снова выпрямить шею.

Ветер не прекращался, мужчина все так же стоял на месте и вглядывался вдаль. Не зная, чем себя занять, юнец отряхнул лыжи друг о друга и легонько ими постучал. Заледеневшие ноги дали о себе знать. Как два неотесанных бревна, они, не слушаясь хозяина, стукнулись друг о друга. Острая боль, словно молния, проскочила от пяток до плеч. Юнец сложился в три погибели и присел на корточки. От боли выступили слезы, которые тут же острыми иглами скатились по щекам. Красная обветривается кожа щипала. Пытаясь хоть как-то совладать с собой, юнец крепко стиснул зубы и оперся на лыжные палки. Сил встать не было. Будто мешок с картошкой, он повис на лыжных палках, не в силах пошевелиться. Ноги, онемевшие до характерного синего цвета, будто ломались под тяжестью тела. Под толстым слоем одежды не было возможности разобрать, что именно случилось.

Парень, уперся головой в коленку и начал считать до десяти, пытаясь сосредоточиться на чем-то еще. Старик обернулся. За стеной снежинок, беспорядочно несущихся перед лицом, было сложно разглядеть хоть что-то вблизи пару метров. Ветер только усиливался и крупные хлопья мокрого снега, тяжелым грузом оседали на плечах. Им нельзя было останавливаться.

Подойдя ближе, мужчина протянул руку юнцу. Тот, все еще корчась от боли, крепко сжал ладонь товарища и выдохнул. Одним рывком его подняли и подхватили за талию. Найдя опору, товарищ едва переставлял ноги, чтобы поднять лыжи из-за завала. Острая боль как пуля, прострелила все тело насквозь. Словно удар током, жгучая и горячая, она дернула ноги. Потеряв под собой опору, парень упал. Мужчина, едва соображая, что происходит, подхватил его в последний момент. Так идти было нельзя.

Осмотрел экипировку, достал крепкую веревку и обвязал ее вокруг талии товарища. Затем накинул тот хомут себе на плечи. После нехитрых движений он принялся за лыжи. Создав единую нерушимую конструкцию, он снова поставил юнца на ноги и, едва не срываясь на крик, объяснил ему дальнейший план. Паровозиком, двигая ногами в такт и разгоняя кровь по венам, они двинулись дальше. Уходя глубже в ледяной шторм.

         Дорога становилась тяжелее. Поднимаясь в горку, они то и дело проскальзывали. Сил почти не осталось у обоих, к тому же парень так и не смог нормально отогреться. Пробираясь в белой пустыни, они молились не сбиться с пути и добраться до ближайшей деревни. На удачу, ветер начал постепенно стихать. Шквалистые порывы холодных и острых кристаллов закончились: можно было вздохнуть.

Снег, все так же крупными хлопьями, перестал нещадно бить по плечам и сейчас, словно мягкая вата, медленно ложился на сугробы. Лыжи, что заметало за долю секунды, отозвались радостным скрипом. Колея легче прокладывалась, да и горизонт очистился. Непогода закончилась. Снова было видно деревню и теплые желтые огни в окнах домов. Оставалось совсем чуть-чуть.

На радостях, мужчина ускорил темп. Лыжи сначала легко поддались, а затем встали как вкопанные. Юнец упал на бок и заорал. Плохо понимая, что делать, он отстегнул ботинки для лыж и прижал колени к себе. Почти полностью атрофированные на Морозе ноги, не слушались его. Он растирал их и осторожно крутил лодыжку в сторону, но та вообще не подавала сигналов. Нервные окончания дали сбой. Парень жалобно глянул на товарища и тот все понял без слов. Он скинул рюкзак и достал оттуда термос, а за ним все, что могло хоть как-то помочь отогреться. Шансов было мало. Отвязывая свои лыжи от лыж парня, он оглянулся назад. Его мозг вычерчивал ровные линии и рисовал себе ориентиры. Затем мужчина повернулся обратно к деревне и вытянул руку вперед. Оставалось идти совсем недолго, у него был шанс позвать подмогу. Забрав рацию и скинув рюкзак, мужчина выдал в руку другу сигнальный огонь и быстро ретировался. На счету была каждая минута.