Далеко

Далеко

Сол 1

 Я холоден. Я спокоен. А в следующую минуту меня словно насквозь пронзает молния. Недолго думая, задаюсь вопросом: откуда в моём доме, в самый, что ни на есть солнечный день в году, по предварительным наблюдениям, появляется молния?  
 Выглядываю на улицу из окна и вижу покрытые розовыми и синими цветами земли. Всё никак не узнаю их имён и лишь любуюсь. Жажда знаний преследует меня везде и лишь отчасти, в особенный дни, как вот этот, я жалею о том, что знаю столько всего. Я жалею, что знаю, какой день недели сегодня, какой будет завтра. Жалею, что знаю каждый месяц по порядку, могу назвать по порядку каждый год, начиная от Рождества Христова (не люблю заходить дальше), а также, знаю, сколько дней в неделе, знаю таблицу умножения. 
 Как много же я знаю! 
 Хотя, признаюсь, есть множество вещей, которых я не изучил, либо те, что приводят меня в сомнение. Синий ли тот цвет, который я считаю синим? Быть может, он красный? А я оскорбляю его, называя синим. 
 Так, какого цвета те прекрасные растения за моим окном? Красные или синие?
 Прекращаю любоваться ими и прячусь в дом. Моим глазам не терпится убраться отсюда: полы уставлены книгами и чашками с кофейной гущей на дне, два деревянных окна, снятых мною в прошлую пятницу из-за чрезмерной жары. Кресло, подвергшееся атаке кучей одежды, чистой и грязной, они вперемешку. 
 Всё в моём доме живёт по-своему, сам же я чувствую себя посторонним среди этого праздника, называемого моей сестрой полным безобразием.
 Я не задерживаюсь здесь дольше положенного, чувствую себя гостем, потому ухожу, как только позавтракаю. Мой дом гостеприимен, никогда не отпускает, пока приглашённый им человек не отведает свежего кофе с печеньем или столь редкой в этих стенах выпечкой. 
 Мне привычно.
 Вся моя жизнь – бесконечная череда сменяющего друг друга томления. Я вечный гость не только своего дома, но и зала ожиданий. Сажусь всё время, то в один самолёт, то в другой. Я никогда не знаю, куда он, металлический орёл, отнесёт меня сегодня: Германия, Филиппины? И не всегда их маршрут граничит небесными просторами. В другой раз, бывает, сижу я в первом классе, в компании таких же безумцев, как я и спрашиваю соседа:
 - Друг, знаете ли вы, куда мы летим?
 - На Луну! - Не медля, гордо восклицает сосед, устремив указательный палец вверх. 
 Иногда думается, не заносят ли мысли меня слишком далеко? Действительно ли я хочу попасть на Луну? Отправляться так далеко от столь гостеприимного дома…
 «В конце концов, - отряхиваю я себя, - и Луна может стать домом. И Марс, и Венера… Боюсь, газовые планеты-гиганты не будут столь уютны, как планеты земной группы, уж слишком они необычны, далеки от привычных норм, но при должном подходе, при умении и со стойким терпением можно убрать все границы невозможного». 
 Мы странно летим, - замечаю я после двух часов полёта. Всё выше и выше… Как будто мы на ракете, а не в самолёте. Я жду, когда сила тяготения прекратит действовать и невесомость заключит нас в свои стальные объятия. Я обсуждаю возникшую мысль с соседом и он надо мной смеётся. 
 - А ты знаешь, в какую минуту, в каком месте сила тяготения перестанет действовать?
 - Нет, - честно отвечаю я.
 - Ну, тогда ничего не выйдет. Такие вещи нужно знать, обязательно, иначе ничего не получится.
 Новость приводит меня в уныние. Чем же это путешествие лучше других, если для них нужно знать больше, чем знаю я.
 - Я знаю сколько дней в неделе и сколько месяцев в году, разве этого недостаточно?
 Мой сосед перестаёт улыбаться.
 - Мы летим в совсем другой мир. На Луне нет понедельника, нет вторника. Как думаешь, это знание пригодиться тебе?
 Он снова расстраивает меня, я жалею, что сел с ним. А потом вспоминаю, что и не выбирал его, как соседа, я просто перенесся отсюда прямиком из зала ожидания, а он – выбор судьбы скорее, априори. 
 Мимо нас проходит стюардесса. С её лица не сползает улыбка, она мила, по-настоящему красива. Такое личико, по обычаю, печатают на обложках модных глянцевых изданий, пример которого мне однажды удалось мельком увидеть у сына моего друга. Существуют профессии, специализирующиеся на поисках таких девушек и использующих их лица для рекламы косметических средств или нижнего белья. 
 Её услужливость нам ясна, как белый день: мы все представители высшего класса, наблюдатели истории из первых рядов. Мы творцы миров, куда можно окунуться не на один день, откуда так тяжело выбраться.
 Имя моего соседа – Рауль. Мне удаётся узнать его немного к середине пути, когда мы, распивая шампанское, вдруг заметили одну и ту же звезду. Как оказалось, Рауль – художник и я поинтересовался у него относительно синего цвета.
 - Какой он, можете ли вы сказать? Ваши глаза, должно быть, знают больше моих.
 Рауль хмурится. Я не сомневаюсь, он тоже задавался подобным ответом. Его лик отображает всё на свете: любознательность, трепетное чувство к искусству и упрямство. Такие вещи я вижу не обострённым взглядом. Так, как он видит цвета, так я вижу людей, их суть, их ощущения. Я – писатель. Не скажу, что самый лучший – есть в мире мастера слов многим лучше меня, они способны вертеть словами, как вертят кеглями жонглёры. 
 Рауль долго не отвечает. Я в нём не сомневаюсь – он точно предавался мыслям о цвете, но ему не часто приходится давать ответы на подобные вопросы.
 - Я думаю, Лиин, - так меня зовут, - синий – это цвет небес. Тот, что самый насыщенный, самый яркий. А голубой – тот, что чуть светлее, нежнее…
 Он обрывает фразу и смотрит на меня, пытается убедиться, что я понял его объяснение.
 - Но, точно ли ты знаешь, что тот цвет небес, который вижу я – это тот же самый, что видишь ты? А вдруг я вижу зелёный цвет, который ты считаешь синим?
 Рауль снова хмурит лоб, он в замешательстве, но на этот раз он не так долго думает над ответом. 
 - Я думаю, ты видишь синий цвет. Небеса прекрасны, было бы жалко, если бы кто-то не видел что-то потрясающее. 
 Ответив на вопрос, он уходит в себя, над чем-то раздумывая. 
 - Точно, я знаю. По возвращению домой я нарисую тебе картину, синими красками. Я нарисую тебе небеса, дружище.
 Я радуюсь. Мне дадут мои небеса. Но чувство длится считанные секунды, потому что я вспоминаю кое-что.
 - Встретимся ли мы по прибытию? Каков шанс, что тебе удастся передать мне небеса?
 - Ты можешь дать мне адрес, я вышлю тебе их почтой! – Незамедлительно отвечает он мне. 
 - Ох, даже не знаю, будет ли дом, где я гощу, доволен таким поступком: раздавать его адрес кому попало – какая вопиющая наглость!
 - Ну, - явно в замешательстве говорит мой друг, потягивая каждый звук, словно он тянет резину, - вы можете поговорить с другом и объяснить ему, что это очень важно, что вам нужно узнать, какого цвета небеса. Если всё получится, то вы отправите мне телеграмму с адресом, а я отправлю картину и при том не одну, а две. Вам небеса, вашему другу – звёзды. Как вам такое предложение?
 Когда речь заходит о звёздах, мне становится грустно. Я тоже хочу иметь звёзды.
 - Я обязательно поговорю с ним. Но, прошу вас, нарисуйте мою картину небольшой, чтобы я мог носить её с собой. Поймите, я не хочу расставаться с небесами ни на минуту, хочу, чтобы они были рядом и я мог любоваться ими, когда захочу. Я не нуждаюсь в больших небесах, я не жадный.
 Рауль улыбается.
 - Я вас понимаю. В этих путешествиях одно только важно: иметь при себе частичку того мира, откуда прибыл.
 Рауль вздыхает и продолжает:
 - Горько мне признать, в последнее время всё реже и реже отправляюсь я в страну грёз, всё чаще сижу дома, на веранде и пью зелёный чай.
 - Но, согласитесь, иногда достаточно лишь мимолётного мига среди цветущего сада для утоления жажды приключений. 
 Сосед вынужденно кивает. 
 - В этом, вы, бесспорно правы.
 Мы замолкаем оба, когда самолёт вырывается в космос. Я помню слова Рауля о невесомости, но, вспоминаю также те редкие моменты, когда, не потакая лени, читал книги. Хотя, стоит признаться, когда дело касалось книг, я очень редко потакал лени, потому знаю так много: знаю, что кожа лица молодой женщины на ощупь сравнима с лепестком прекраснейшей розы. Знаю, что пальцы пианисток гибкие и длинные, как струны. Знаю, что пение женщины сравнимо с перезвоном колокольчиков, а в иной раз, с шелестом травы, в уютный летний или весенний вечер, с притаившимся на мгновение, длящееся всего секунду, ветром. Так звучит миг без голоса. Миг пустоты. А в следующий миг пространство заполняется пьянящим, терпким, пряным вкусом вина. 
 Я многое познал из книг. Почерпнул важные сведенья, в первую очередь, для себя. И неважно, что та или иная книга – всего лишь выдумка такого же путешественника, как я. Я единственный в своей жизни, выбираю, во что мне верить и то, что я выберу, будет правильным для меня. 
 Из тех же книг я почерпнул, что в космосе царит невесомость. Я много не знал, того, что суще, и, признаюсь, от этого было легче. То, чего я не знал, не могло ворваться в мою страну грёз. Мои люди не заболеют болезнью, о которой я никогда не слышал. 
 Потому, как только мы оказались в космосе, я стал парить. Отстегнув ремни, я полетел по салону первого класса, ничем и никем не гонимый, кроме как самой мечтой.
 - Но ты же не знаешь законов физики в космосе! – Крикнул мне вслед Рауль.
 - Я знаю, что в космосе не действует сила тяготения Земли, - отвечаю я и заливаюсь сильнейшим хохотом. По очереди мои спутники отстёгивают ремни безопасности и присоединяются ко мне. 
 Так мы летаем, пока не настигаем саму красавицу Луну.
 Мы выходим из самолёта и происходит что-то, чего ещё никто не видел, чего никто не знал и никогда не познает. Этот миг, его надо просто почувствовать, уловить.
 Я вспоминаю прекрасные строки …: