Дар

Дар

Дар

-Рассказывают, что Дарте мог являться людям в трех образах. За многое отвечал этот бог и образ у него был не один.
Велка рассказывала тихо, но дети, ловящие каждое слово, исходящее из уст старой ведуньи, слышали все хорошо. Уже потемнело за окном, и дети в должны были бы быть дома. Родители и без того не очень одобрительно косились на Велку, рассказывавшую детям о древних богах, с приходом Единственного, оставшихся только в сказаниях. Поговаривали , что Велка по-прежнему верит в богов и пользуется их помощью. Но даже присланные в деревню служители Единственного побаивались трогать ведунью. Но детям так нравилось слушать рассказы Велки. Никак не получалось не пускать их к старухе. Пробовали уже. Так Терок – пригретый Велкой сирота, начинал рассказы вести. Но не где-то в избушке, а прямо на улице. Иногда перед храмом Единственного. Хотя Служители и вели политику, о том, что древние боги – суть сказки, и даже позволяли справлять некоторые обряды, но всему же есть предел. Поэтому и разрешали рассказывать Велке истории в своей избе, при условии, чтобы упоминала –это всего лишь мифы да сказки. А детям до темна нужно было дома быть. Но вот сегодня задержались. Уж больно Дарте персонаж интересный – он и шут, он и путник, он и проводник. Так что Велка все рассказывала
-Первый облик Дарте – это облик в котором он появляется перед теми, кого наградить хочет – на роскошном коне черном с серебряной гривой и глазами-звездами, восседает бог в виде то благородного старца, то высокого, аристократического вида мужчины, то парня молодого деревенского, а то и подростка. Главное – вид это полностью человеческий. Второй облик – белого ворона – принимает Дарте когда появляется перед теми, кого лично хочет проводить по ту сторону жизни. Это редкая честь…
Тут Велка замолчала, смотря в огонь очага. Молчали и дети. Но недолго. Артол все же не выдержал – спросил
-А третий…третий облик?
Велка вздрогнула чуть. Похоже она куда-то далеко улетела в свои мысли и даже тихий голос Артола показался слишком резким. Ведунья мотнула лохматой седой головой, улыбнулась и сказала
-А третий облик – это когда Дарте восседает верхом на огромном чудище Рел-рема. Высокое чудовище это, выше деревьев, похоже на черный дым, с массой тонких ног. На голове у Рел-рема словно белая маска а из нее торчат оленьи рога. Страшен Рел-рема. Ибо стоит ему прикоснуться к человеку, как тут же исчезает, растворяется плоть человеческая, оставляя лишь скелет. А верхом на Рел-рема восседает Дарте – с телом человека и головой ворона, в плаще из вороньих перьев. Зло светит огонь его глаз и вызывает ужас. В таком образе Дарте является тем, кто вызвал его гнев.
Дети поежились. А Велка продолжала
-Дарте может быть добр, но может быть и весьма злобен. Нет смысла просить у него пощады и нет смысла взывать о помощи других божеств – Дарте однажды переиграл в карты саму судьбу, а уж с жизнью и смертью он вообще на короткой ноге.
-И что – нет никакого спасения? – спросил Терок
-Рассказывала моя прабабка, а ей ее прабабка, что Дарте не слушает мольбы, но все же можно упокоить и его гнев. Дарте шут и его можно развеселить. Правда, необычный у него юмор. И сложно сказать, что он найдет смешным. Но некоторые специально рисковали навлечь его гнев на себя
-Зачем?
-Говорилось, что тот, кому удастся сначала вызвать на себя гнев Дарте, а потом уговорить бога не карать его, получает дар. Дарте - нарушитель правил. И человек тот тоже на четыре года получает шанс нарушать правила. Если нарушает он правила человеческие – то никто не поймает его и не заставит отвечать за это. И даже некоторые правила жизни и смерти, единые для всех, в том числе и для божеств, такой человек может нарушить. Только вот сделать так, чтобы Дарте тебя простил – сложно. Божество это злопамятное, мстительное, и действующее часто не по разуму, а по сердцу своему неспокойному. Так что …для большинства подобные игры плохо заканчиваются.
Тут Велка снова замолчала и мельком взглянула в окно
-Да чтоб вас, - выругалась беззлобно, - уже ночь на дворе, а вы все здесь. А ну по домам.
По избе прошелся недовольный шепоток.
-По домам, по домам, - строго приказала Велка. – а-то не пустят вас сюда больше.
После этого дети согласились все же разойтись.
Тогда досталось всем, за поздние посиделки. К дому самой ведуньи подойти боялись, а ну как порчу наведет. Или лечить откажется. Порчи Велка не наводила, лечить не отказывалась, но селяне побаивались все равно – может же…наверное…

А детишки их завидовали Тероку – он мог слушать Велку гораздо чаще. Да и точно ведунья ему какие-то знания передаст – для этого и пригрела, как же иначе. Ведь ведьма умереть не может, пока силу не передаст – это всем известно. Впрочем, сама Велка сотню раз говорила, что ведунья она, не ведьма, но для деревенских все едино.
Терок действительно слушал рассказы Велки чаще, чем остальные. В том числе и те рассказы, которые Велка только ему поведывала и строго настрого запрещала с кем-то делиться. Терок был парнем умным, и в свои одиннадцать лет прекрасно понимал, что можно рассказывать, а что нет. Иногда, правда, хотелось ему позлить жреца новой веры, порассказав пару историй о древних чуть ли не на дворе храма. Но все же нечасто. Надо признать, что Риссокор – местный жрец – улыбчивый пятидесятилетний, еще крепкий мужчина, был вовсе неплохим. Рассказывали, что выгнали его откуда-то из большого города за провинности и направили в деревню, типа как в ссылку. За что выгнали – сложно было сказать, но можно было и догадаться. Риссокор иногда позволял крестьянам не платить подать в храм, если платить реально нечем было – как-то изворачивался он, и служка Рипка с церковной бухгалтерией, мухлевал, конечно. Сам Риссокор не считал для себя зазорным работать на равных с крестьянами, когда страда шла. Не боялся ни грязной, ни «низкой» работы. Да еще и вроде как потакал верованиям старым. Сам он в древних богов не верил и над лешими с водяными посмеивался, открыто и честно заявляя, что считает подарки им – пустым трудом, тратой в никуда. Риссокор верил в Единственного, но и в то, что тот есть милосердие, поэтому, когда из города по чьему-то навету примчались стражники храма, не раскрыл ни алтарь на лесной поляне, на который наткнулся однажды, про всех говорил, что добротно служат новой вере, в храм ходят. А вот сами убедитесь, господа служители.