Дар Каландара

Глава 4. Глоток воды

1309г. август

Спало все – розовая ладошка, раскрытая как цветок, родинка на щеке, россыпь влажных кудрей, смуглое плечо с прилипшей к коже травинкой, теплый живот, плавный изгиб бедра, нежная ножка с подогнутыми пальцами. Давида более всего умиляли эти крохотные аккуратные пальцы, ладно прилегающие к ступне. Он потянулся поцеловать их, и Левкиппа тут же открыла глаза. Она просыпалась мгновенно – никакой мути, никакой сонной одури. И никакого стеснения – круглые сутки красавица щеголяла в ослепительной наготе, надевая лишь сандалии, ленту на волосы и серебряный поясок. Выросшего на монастырских запретах Давида сперва шокировала такая бесцеремонность, но спустя несколько дней он привык и сам обходился повязкой на чреслах. Благо последние летние ночи полны медлительного тепла, и даже предутренняя свежесть воздуха скорее благость нежели неудобство.

Тело возлюбленной на ощупь прохладное и упругое, подавалось навстречу прикосновениям, женщина изгибалась, заигрывая:

- Ты ненасытен, о Приапид! Заездишь до смерти бедную кобылицу!

- Вряд ли, радость моя. Сама говорила мне, что бессмертна!

В притворном возмущении Левкиппа всплеснула руками, с кончиков пальцев брызнула ледяная вода. Зашипев, словно рассерженный пардус, Давид метнулся вперед. Завязалась шутливая борьба, в которой не бывает победителей и побежденных… Когда парочка покинула убежище, солнце уже поднялось над вершинами буковых деревьев, яркий свет пятнал траву.

Завтрак как водится возник сам – гроздь красного винограда, несколько груш, несколько ранних яблок. Ни хлеба, ни сыра, ни мяса – Левкиппа не ела животной пищи и не готовила на огне, обходясь дарами садов и нив. Зато вода в деревянных кубках на вкус казалась прекрасней любого вина – прохладная чистота, привкус свежей мяты, чуть заметная горечь полыни. Восстанавливая силы, Давид глотал и глотал питье, возлюбленная хохотала над его жадностью.

- Когда здесь еще жили греки, с Олимпа иногда прилетал голубь с амброзией в клюве. Одной капли хватало, чтобы много дней обходиться вообще без еды. Жаль, что гора богов опустела. Знаешь, что такое амброзия?

- Штука вроде бетеля, который жуют нукеры, чтобы не спать в дозоре? – предположил Давид, вызвав новый взрыв смеха. - А что такое Олимп?

- Место где жили боги. Пировали, праздновали, ссорились и мирились, судьбы мира решали. Грозный Зевс-Тучегонитель, Геката Трехликая, Афродита Прекраснейшая, Гефест Молотобоец, Лисий царь Дионис…

- И Христос с ними?

- Нет конечно! – Левкиппа сделала отвращающий знак. – У Белого бога свой дом и свои сады, он не сядет за стол с небожителями. Я тоже ни разу не была на Олимпе, нам, девам ручьев, небезопасно покидать родные воды. Знаешь, как можно убить меня?

- Не знаю и знать не хочу.

- Чтобы лишить жизни бессмертного, следует уничтожить или отнять средоточие его жизни. Срубить дерево, в котором поселилась дриада, засыпать пещеру сильвана, срыть холм ореады. Отдать Белому богу источник, в котором плещется дева ручья… Понимаешь, что ты мог натворить? Ну, будет, будет, не вини себя, милый! Зато ни железо, ни камень, ни даже огонь не причинят мне вреда – я отброшу тело, как ящерица отбрасывает хвост, и вернусь в свой ручей. И буду жить, пока он полон воды.

- А если источник вдруг пересохнет?

- Значит меня не станет. Видел, как умирают на горе старые козы? Уходят в глухие заросли или пещеры, где никто их не побеспокоит, ложатся на землю и засыпают спокойно. У нас нет душ, мы становимся ветром, водой или землей. Вы – нет.

Давид порывисто обнял возлюбленную, сильно прижал к себе. В это ясное, теплое утро ему претила сама мысль о смерти.

- Живи вечно, белая кобылица, пусть твой источник всегда будет полон воды. Оставь мрачные мысли.

Гибкое тело вывернулось из рук, женщина мягко покатилась по траве и упала навзничь, раскинув руки. Ночью над Козьей горой гулял ветер, срывая первые увядшие листья с усталых веток. Левкиппа подобрала желтое сердечко, приложила к лицу, моргнула веселым глазом сквозь ажурную дырку.

- Осень вот-вот спустится на горы, а там и до снега недалеко.

- Тысяча тысяч лет, радость моя. Даже орехи еще не созрели, зачем думать о том, что когда-нибудь произойдет?

- Уходить лучше до холодов. Зимние дороги нелегки и небезопасны.

- Пора перебираться в другое место? Построим дом или поселимся в пещере?

- Ты отправишься к людям, радость моя. А я останусь.

Ошарашенный Давид замер. Обида пронзила его острой болью, дыхание перехватило, непрошеные слезы подступили сами собой. Что я сделал, чем обидел белую кобылицу, чем провинился?

- Мужчина создан, чтобы переворачивать мир. Охотиться, строить, сражаться, открывать новые земли, совершать подвиги и убивать врагов. Сидя в лесу, ты обрастешь мхом, пустишь корни в болотину, никем не станешь и ничего не совершишь. Даже женщине нужно что-то помимо эроса, а мужчина, пресытившись, возненавидит ту, что стала его кандалами.

- Я люблю тебя, Левкиппа, и буду любить всю жизнь. Неужели не веришь?

Нежные руки обвились вокруг шеи юноши, прохладные губы осыпали поцелуями.