Дебрис: Мир Катаклизма. Тайна Снежной Горы

Пролог

Часовая стрелка ещё не достигла отметки «5» на маленьких блеклых часиках, но на улице было уже темно. Пасмурное небо могло бы быть тёмно-синим, но от света города всё равно приобретало оранжевый оттенок. Я сунул руки в карманы толстой куртки и поспешил к остановке.

В последнее время ощущение зябкости, казалось, стало не только физическим, оно проникало куда-то в душу и заставляло ёжится даже в тёплой одежде. Даже если выглядишь как большая надутая рыбка, всё равно чувствуешь этот неприятный шелестящий свист, проходящий сквозь тебя. А снега так и не выпало.

На половине пути меня стал сопровождать мой единственный сейчас друг (одновременно с этим – мой заклятый враг) – стаканчик с кофе. Бодрящий приторный аромат, та небольшая теплота, которую он тебе дарит, но постоянная горечь при каждом глотке и неприятная вязкость во рту на последующие 30 минут.

На автобусной остановке было пусто, на дороге никого, сети и связи нет, кофе закончился. И со всем этим я смирился.

Студент третьего курса технического вуза в городе, о котором уже все давно забыли, сидел на скамье автобусной остановки и смотрел на свои ноги; по имени к нему не обращались, лишь «эй, друг», «брат» и другие не-имена, да и то лишь, когда нужно было подсобить с билетами, конспектом и прочим. В остальное время он был абсолютно один. Пропади он в какой-то момент – его бы не искали.

«Пропади он в какой-то момент – его бы не искали», – сказал про себя студент и вновь поёжился от холода.

Спустя 20 минут ничего и никого не проехало, не прошло и даже не пролетело. Дабы просто не окоченеть, молодой человек встал со скрипучей скамьи и пошёл в сторону другой остановки. До дома он так не дойдёт, но хотя бы скоротать время сможет.

Шарканье по асфальту. Но, даже опустив взгляд, он не смотрел под ноги, иногда спотыкаясь и притормаживая. Пара фонарных столбов не горело – его это не волновало – он шёл далее. Снова подул не морозный, но леденящий ветер (между ними были различия), он прикрыл глаза от раздражения и на третий шаг ступил в открытый люк.

От неожиданности прихватило дыхание. Не успел он и среагировать, как падал, царапаясь и ударяясь о узкие стены тоненького цилиндра. Несколько секунд падения, а после всплеск, и тепло разлилось по телу. Логично было предположить, что он упал в тёплую канализационную воду, но только ни удара о воду, ни пол канализации он не почувствовал. Лишь громкий всплеск, а после тишина. Он попробовал принюхаться – ничем не пахло. Ни отходами, ни мусором, ни стоками – ничем. Спустя пару секунд он заметил, что тёплой воды, которая заполнила все складки под одеждой и избавила от навязчивого холода – нету. Он был абсолютно сух, при этом продолжая будто плавать в чём-то большом и бескрайнем. А спустя ещё несколько мгновений темноту залил свет, что после сразу потух, и он оказался в пространстве (по-другому это было нельзя назвать), похожем на космос. Всё вокруг было синее, тёмно-синее, с вкраплениями чего-то светящегося, с жёлтыми, будто блестящими золотой чешуёй, пятнами. В центре всего этого места (непонятно почему, но было почти понятно, где центр этого) был кто-то. Вокруг летали большие старинные пергаменты, длинные сворачивающиеся свитки, что-то похожее на позолоченные перья и чернильницы. Они летали вокруг не пожилого, но уже явно взрослого мужчины. Поседевшие виски, морщины, видимо слабое зрение, он был в старинных, круглых маленьких очках. Тот что-то писал в одном из парящих свитков, поглядывая, как казалось сначала, просто в сторону чёрной синевы, но, приглядевшись, можно было увидеть рядом что-то вроде окошек, на которых были и даже двигались изображения.

Его заворожённый взгляд поймали. Седые брови поднялись, будто вопрошая о чём-то, но в лице пишущий не поменялся. Серые глаза сконцентрировались на студенте, только сейчас тот понял, что это всё не кажется таким уж нормальным. «Я что, умер?»

Старик с пером заговорил.

– Пустота поглощает: засасывает в себя всё, неугомонно тянется ко всему, что ещё не поглотила, а затем вновь поглощает. Ты ненавидишь пустоту или... преследуешь её цели?

Вопреки ожиданиям, звук не разносился эхом, не отражался от невидимых стен, однако это не убавило той интонации, с которой было произнесено. Мужчина говорил тихо, старческим голосом, но чётко. Если бы вокруг него сидели люди и он говорил, то его точно слушали.

Не успел студент ответить, или хотя бы кивнуть, как синева померкла, мужчина исчез, а блестящие картинки пропали.

Он лежал на песке под ярким солнцем, слепившим сквозь закрытые веки, толстая зимняя куртка давила на шею, а под стеклом механических часов оторвались стрелки.