Демон пустоты

Демон пустоты

Сквозь ослепительное сияние тьмы мелькают лунные прорехи, словно кто-то с огромной пастью надкусил всё вокруг. Стоит шумная тишина – такая, какая бывает в растревоженном лесу по ночам. Звуки моих шагов разбиваются на тысячи осколков, растекающихся по мелким камням и глохнущих в трещинах, но я стараюсь идти еще тише – этот мир мне не родной, не стоит нарушать его правила.

Зрение, как ни старайся, не поможет, но закрыв глаза, чувствуешь себя неполноценным, как будто они приносят пользу как-то еще: открывают путь прозрению, предчувствию, предвиденью. Я иду по следу, наступаю на него, стирая с тропы.

«Отпусти мой хвост. Пожалуйста. Я и так не брошу тебя здесь одного».

«Еще чего. И не подумаю».

В который раз внутренний голос, почему-то похожий на менторские нравоучения давно почившего наставника, ругает меня и давит на совесть: с чудовищами нельзя говорить. Очевидное правило, но я-то знаю, что она – исключение. Каким-то образом мы слышим друг друга – то, что хотим сказать, но никогда не произнесем вслух, следуя нетленным законам своих предков. Я шел по ее следу. Откуда такая уверенность, что это она – не знаю. По приметам. По взгляду, брошенному через плечо, когда она убегала от меня в тень из моего мира. По интуиции. По инстинкту. По ощущению убийственной тоски, отпечатки которой я затаптывал. Лучше бы это была кровь, хотя бы не было бы так больно – словно тупая игла пронзает через каждый шаг сердце, сдавливая и делая вдохи тяжелыми, как будто на груди лежат неподъемные камни. Это ее зверство – самое безобидное, но даже ему я не дам портить миры.

«Как ты прошла? Все проходы замурованы. Признавайся!»

«Так же, как и остальные. Через прах. Ты это знаешь, так зачем спрашиваешь?»

Можно ли увидеть дым в темноте – ее дыхание? Или это только мираж? Могут ли быть в этом мрачном мире миражи? Ведь здесь нет ни солнца, ни жара – пустое пространство, обитель одиноких раздумий. Только такие, как я, могут тут спокойно бродить.

Воды в этом мире тоже нет, как и жажды, но я слышу капель. Она еще далеко, хоть и повсюду - за мной идут, перебежками между деревьев, повторяя мой путь. Эти столпы сложно назвать деревьями в обыденном представлении – сквозь их кроны лунный свет не просачивается, тьма в них густеет, ткет глухую листву. Убежища, где можно забыться в пустоте. Сейчас там никого нет – я чувствую это, но удерживаю сосредоточенность на чудовище. Еще одно правило духовника: не цепляться ощущениями за чужие миры. Мы только охотники, не исследователи. Да и как можно исследовать подобное – без привычных тебе мер и понятий? Оно просто есть, вне твоего разума.

«Если через прах, значит, вы кого-то загнали. Но этого не может быть – иммунитет совершенен. Мы сумели воздвигнуть крепость, через которую к людям вам не пробраться. Что ты скрываешь?»

Молчание – это тоже ответ. Моя правота неоспорима, как и то, что ей не убежать.

«Ты убила, и поэтому я иду за тобой».

«Мой срок истекает, мы оба это знаем, но мои дети голодны – я перешагнула черту ради них».

«А дети землепашца? Что теперь будет с ними без отца? Ты подумала об этом?»

Смех, как брызги дождя с ветвей. Он кажется прохладным, потому что ей все равно.

Начинаю понимать отражения эмоций, это плохо.

Впереди – засада, это ясно, но я не собираюсь оставлять злодеяние безнаказанным. Пока у меня есть доспехи, никто в этом мире пустоты мне не страшен.

Иглы следа всё острее, все свежее.

«Чей прах ты использовала?»

«Какая разница?» - от голоса в язык въедается ржавый металл. Она досадует. – «Он был последним. Ты ведь понимаешь, что тебя здесь ждет, так зачем пошел за мной?»

«Это мой долг».

След становится больше, как будто река вышла из русла в половодье. Ужасно тяжело двигаться, хватаю воздух ртом – нет, капкану отчаяния так просто не сомкнуться на сознании духовника! Я учился столько лет не для того, чтоб после триумфа поддаться первому же монстру! Ей придется постараться, чтобы подобрать ключи к твердыне моей души.

«Долг? И только-то?! Ты ведь давно оставил охоту. Твой меч заржавел, а арбалет уже не так точен, как прежде. Но ты до сих пор хранишь их. Не за тем ли, чтоб однажды вместе с ними предаться забвению?»

Я содрогаюсь от ее насмешек, как от колючих рукавиц мороза. Пальцы на прикладе арбалета чуть слабеют. Оружие – лишь образ моей решимости, моей смелости. Настоящий арбалет в этот мир не протащишь, здесь может существовать только то, что составляет твою суть.

Как она узнала о моем главном страхе?

Спотыкаюсь – чутье подсказывает, что чудовище совсем близко, уже не бежит. Хоть ей удалось поселить в моем разуме сомнения, я не перестаю попирать ногами подол ее платья. Дым ее дыхания просачивается сквозь кожу, отравление уже началось.