День рождения Чо-Чо

День рождения Чо-Чо

Посвящение:

Написано на день рождения Чо-Чо — самой шикарной девочки франшизы. И точка.

Идея не моя. Недавно ехала на междугороднем автобусе, и на экране транслировался сериал про врачей. Описывался похожий случай, я и не знала, что так бывает. Но фантазия сразу примерила сценарий на семью Акимичи. Что ж, продолжаю развивать свою теорию об Ино-Шика-Чо, начатую ещё в Delayed.

День рождения Чо-Чо

Звонкий плач новорождённой, словно брошенный миру вызов, огласил родильное отделение. И целых восемнадцать часов боли, нервов и страха как не бывало. Каруи, задыхаясь от счастья, смотрела, как рядом на подушку кладут её драгоценную доченьку, фиолетово-красненькую, сморщенную и самую очаровательную на всём белом свете!

— Маленькая, — шептала Каруи, касаясь носом крошечной щёчки. — Маленькая моя, Чо-Чо…

Ибо она была названа Чо-Чо ещё четыре месяца назад.

Чоджи валялся неподалёку в отключке. Все эти часы он упорно не отходил от Каруи, правда, создавалось впечатление, что медички не около роженицы плясали, а откачивали Чоджи. С нашатырём он не расставался.

— Эй, молодой папаша! — сквозь звон в ушах донёсся смешливый голос Шизуне-сан. — Папаша, очнись! У тебя дочь!

— Правда? — судя по грохоту, муженёк подорвался с места. Что-то разбилось, снова резко запахло нашатырём. — Ух ты! Доча! Какая!.. — и всё-таки хлопнулся в обморок.

Медсестра привела его в чувство и отбуксировала за дверь. Каруи было всё равно. Она не могла оторвать глаз от своего главного сокровища. Сокровище лежало в слюнях и кряхтело.

— Я её заберу на обследование, — вторая медичка потянулась к Чо-Чо. Каруи хотела отвоевать дочь, если понадобится, с кунаем в руке, но силы её подвели. — Не беспокойтесь, Акимичи-сан, быстро принесу её к вам в палату.

За роды Каруи не проронила ни слезинки, ни вскрика, только шёпотом покрывала всех вокруг трехэтажным матом, с подвальными и чердачными помещениями. А тут слёзы навернулись на глаза.

— Не переживайте, стандартная процедура.

Каруи всхлипнула. Вместе с Чо-Чо исчезли счастье и солнечный свет, вернулись дикая усталость и отголоски мучений. Каруи терпела тихо, всё-таки шиноби, и не через такое проходила. Тем более боль оказалась больше похожей на зверское жжение, а к ожогам она, тренировавшаяся обуздывать молнии, была привычная.

— Ну и отлично, — Шизуне-сан вытерла с её лба пот. Чоджи обещал в качестве акушера Сакуру, повторяя, что она лучший медик, но Сакура, как назло, сидела в декретном отпуске. — А теперь займёмся мамой. Я прижгу, хорошо? Пощипит и пройдёт.

Каруи слабо кивнула. Какая мелочь, после всего-то! А затем взвыла. Ей показалось, что прямо на свежие разрывы щедро плеснули спиртом.

— Ы-ы-а-а-а! Фак зэ мауф! — вырвалось откуда-то из глубин подсознания.

Её палата располагалась на солнечной стороне. Зарево заката было весёлым, апельсиновым, искрящимся чистым восторгом. Каруи думалось, что она навсегда запомнит радость, что разливалась сейчас вокруг.

— Можно войти? — в палату просочилась свекровь. — Дочка, как ты?

— Хреново, — ответила Каруи и счастливо рассмеялась.

Свекровь вытерла слёзы:

— Пойду, муженька твоего приглашу. Ох, и напугал он нас! Выходит, весь зелёный, лица нет. Плюх на лавку. И нашатырь нюхает. И молчит. Я думала, меня инфаркт хватит. Ну что? Ну как? — спрашиваем, а у самих душа не на месте. А медсестра хихикает и говорит, что всё прошло хорошо, а наш отец-молодец переволновался.

Каруи закатила глаза. Чоджи порой слишком сентиментальный. Вот она, дура, и повелась на эту доброту, а в итоге… чтоб она ещё раз прыгнула к кому-то в койку? Ни-ни!

Но за доченьку — спасибо.

Каруи перевела взгляд на одеяло, что покрывало её опавший, но далеко не плоский живот. В последние полгода она набрала лишних килограммов, но собиралась это исправить. Она не станет такой, как свекровь! На старых свадебных фотографиях та тоже была тончавая, а после родов располнела и теперь оправдывалась, что когда готовишь на семью Акимичи, всё пробуешь и обедаешь с ними за одним столом, невозможно похудеть. Ну да, сама же себя и запустила, настолько, что Каруи, увидев её впервые, решила, что она по крови Акимичи, а не по фамилии, уж очень походила.

Всё её раздражало. И свекровь, и подозрительный топот за дверью, будто кто-то куда-то промчался. Может, Каруи выспится, избавится от боли во всём теле и подобреет? А ещё не хватало Чо-Чо, раньше та была рядышком, в животике, а теперь где-то далеко. И что там с ней, где она… Хотелось дочку сюда, уж Каруи бы её от всего оградила и защитила!

— Дорогая! — в палату ввалился Чоджи, за ним — дядя Чоби. Ну вот, родня пожаловала, сейчас в одной комнате соберутся, этаж проломят.

— Родная моя, ты как? — Чоджи кинулся к ней, поймал руку, обслюнявил, придвинулся ближе, ткнулся лбом в плечо. Каруи молчала. — Ты у меня самая лучшая! Спасибо, спасибо тебе! — и полез целоваться. Пахло от него рыбными клёцками. Успел где-то перехватить, пока у неё и маковой росинки во рту не было!

— Ну будет. Развели телячьи нежности, — дядюшка Чоби ворчал, но беззлобно. — Давайте уже успокоимся и перекусим. Весь день тут сидели не емши, куда это годится?

Они, видите ли, не ели! А Каруи ещё и не спала!

— А муж мой, а теперь и дед, где? — нахмурилась свекровь. — У него наши бенто были.

— Чоза ревёт в коридоре, — усмехнулся в усы Чоби. — Вот его развезло-то! А я говорил, нечего сразу бутылку саке откупоривать!

Ещё и свёкор налакался! Теперь начнёт шинобские песни горланить! Хороша семейка! И не скажешь, что великий клан!

Нет, не подумайте, Каруи к ним привязалась, наверное, потому что своей родни не осталось. Но порой они её подбешивали.

— Я тебя так люблю! — прошептал Чоджи, прижимая к губам её ладонь.