Деревенский колдун часть 3

Деревенский колдун часть 1

 - Очень алчное племя - люди со змеиными душами, - продолжил свой рассказ дед, - расползлись они по белу свету, несут с собой вражду, да зёрна раздора сеют, из которых взрастает их змеиное племя, заполняя землю себе подобными.

Дед остановился, задумался, словно что-то  терзало его душу, не давая покоя.

- Дедушка, а тебе приходилось сталкиваться с ними? - тронул я его за рукав.

- А как же, - встрепенулся дед, - да чего далеко ходить, в соседней деревне семейка змеиная проживает. Баба-гадюка чешет языком направо и налево, возводит напраслину на людей, и мужик ее змей ещё тот, лесничим в местном лесхозе работает. Захочешь баньку срубить, али сарайку поправить, пока на лапу не сунешь, он на тебя и не взглянет. А если в обход лес выпишешь, то отведет тебе делянку у чёрта на куличках, что и на лошади не доберешься. И сын его - Колька змееныш такой же ж вырос. Ходит везде свой нос сует, куда не следует, да жалобы строчит. Сам-то сидит на ставке бригадира, только бригадир он никудышный, проку как от козла молока. А сам-то поди в душе надежду лелеет как бы повыше забраться, да пакостей побольше натворить. А я так думаю. Много бед принесёт он простым людям, коль большим начальником станет. Уж больно глаз у него нехороший.

Вспомнил я про этот разговор с дедом после некоторых событий. Я тогда в пятом классе учился. К тому времени родители купили мне велосипед, чему я был несказанно рад. Теперь уже не надо было ждать каникул, чтобы погостить у стариков. Выводил я своего железного коня, как окрестил его дед, и через час уже был на месте. Деревня-то недалеко от города находилась.

Лето в этом году выдалось удачное на погоду, и урожай собрали отменный. Многие колхозники были тогда поощрены начальством. Кому благодрность обьявили, кому грамоту дали. А председателю колхоза - Егору Фомичу орден вручили. Не обошли и Кольку. Наградили медалью, да денежное вознаграждение выписали, так сказать за мобилизацию людей на трудовые подвиги. Только к тому времени его уже не Колькой звали, а Николаем Ивановичем величали, потому как на повышение он пошёл, место парторга занял. Ну и осень людей порадовала своими погожими деньками.

Решил по этому поводу Фомич по согласованию с правлением колхоза устроить для селян праздник. Закатить массовое гуляние. Заказал в районе бочку пива, автолавку с различным товаром, пригласил районную самодеятельность из тамошниго дома культуры для увеселения колхозников.

Пошли и мы с дедом на праздник поглядеть. Идём, смотрим, а на  площади перед конторой уже народ будто растревоженный улей гудит,  музыка играет, артисты поют, да пляшут. В общем праздник в полном разгаре.

Невдалеке мужики бочку окружили, среди них и Колька стоит из бокала пиво тянет, да бахвалится медалью, учит людей, как нужно жить, да работать.

Стоят мужики, слушают, а перечить ему не решаются. Начальство как-никак. Вдруг шепнет чего плохого председателю, обойдут тебя новой техникой, на старом тракторе много трудодней не заработаешь.

Увидел Колька деда и кричит ему, а ты мол что старый припёрся, здесь чертей нет, здесь сельские труженики, да передовики отдыхают. Дед спокойно ему и отвечает:

- Это ты-то передовик? Да таких трутней из колхоза взашей гнать надо, чтобы людям работать, да жить не мешали.

Рассвирепел Колька от дедовых слов, покрылся красными пятнами и давай костерить его бранными словами, да угрозами сыпать. Мужики-то его сдерживают, шепчут ему на ухо мол, Николай Иваныч, с этим стариком вам бы поосторожнее надо, очень уж он знающий, как бы чего худого не вышло. А Кольку уже не остановить, то ли хмель ему в голову ударил, то ли змеиная натура из него выползла. Орёт во все горло, а в конце прибавил:

- Да я ещё на его похоронах спляшу.

- Спляшешь, - тихо произнес дед, - только чуток пораньше.

Походили мы ещё немного, посмотрели на артистов, купили гостинцев бабушке, да и направились домой. Смотрю я на деда, а в лице он как-будто изменился. Бормочет себе под нос, рассуждает о чём-то. Прислушался я к его словам, да и обомлел. Собрался он Колькину душу духам скормить.

Подходим к дому. Он мне и говорит:

- Принеси-ка, внучок, воды из банной колоды в ковшике что на гвозде в предбаннике висит, да манной крупы у бабушки попроси. Скажи, мол, хочет дед колобок испечь, а я говорит притомился, пойду отдохну.

Исполнил я что просил дед. Бабка молча зачерпнула крупы, подала кружку с манкой и лишь головой покачала мне вслед.

Захожу в комнату, дед мне и говорит:

- Коли хочешь научиться колобки стряпать, неси с полатей свою подушку, да тулупчик мой что в сенях висит прихвати. Да вот сюда, клади, -  указал на сундук, стоящий в углу комнаты, - после полуночи и начнём. Я маленько вздремну, и ты отдохни, а то ночью спать не придётся, змеинное  племя изводить будем.

Как изводить и причём тут колобок, недоумевал я. Любил дед загадками говорить.

Присел я на сундук, закутался в тулуп. За окном сумерки сгущаются. Вот уже и в комнате темно. Где-то под порогом мыши скребуться, в дом просятся. К скорым холодам значит. Да на стене часы время отбивают мало-помалу. Разморило меня. Уже сквозь сон где-то вдалеке двенадцать часов  пробило.

Хочу глаза открыть, а не могу. Веки тяжелые словно свинцом налитые. Слышу, забормотал дед, приглашает духов к себе в гости, обещает вкусным блюдом угостить, на Кольку жалуется, шлет проклятье на его голову. И тут словно вспышка молнии меня озарила, небывалую легкость ощутил я в своем теле. И вот уже не дед, а я стою за чёрным столом.

На столе свеча, да латунная сковорода стоит. Скрюченным пальцем правой руки тычу я в толстенную книгу, а левой рукой по сковороде вожу, да по воде хлопаю. Колобок из манки замешиваю, проклятия в него впечатываю, а про себя думаю, почему руки-то не мои, а дедовы.

Медленно тянется ночь, да быстро время бежит. Вот уже и первые петухи пропели, часы утреннее время отбивают. Сумерки отступили.

Вздрогнул я и проснулся. Лежу, свернувшись калачиком на сундуке. Напротив дед в кровати лежит похрапывает. В комнате убрано, на столе ни книги, ни сковороды не видно. Хотел крикнуть деду, что проспали мы с ним, на улице-то уже светает. Глянул на окно и осекся. На подоконнике в блюдце колобок лежит. Выходит не приснилось это всё мне, и колобок-то я стряпал. Но почему руками деда?

Вихрем кружатся мысли в голове. Скрипнула кровать, заворочался дед, потянулся и спрашивает меня:

- Что, Васька, спать-то на сундуке поди жёстко было, какие сны видел? - а у самого глаз хитрый прехитрый, - пол дела мы с тобой сделали, а  вторую половину в следующий раз доделаем, когда вновь погостить заедешь. К тому-то времени колобок и поспеет.

Продолжение следует….

Василий Политаев