Дерзкий. Яркий. Горячий

1 глава

– Ты кто такая? – кидаю открывшей дверь девчонке и холодно пробегаюсь взглядом по ее полураздетому телу. Уверен, очередная шлюха отца, но принципиально спрашиваю.

– Виолетта, – произносит она и лыбится.

Морщусь. Еще и имя дурацкое. Наверняка какая-нибудь Валя из Мухосранска, приехавшая добиваться лучшей жизни, торгуя своим телом.

На самом деле, девица ещё только открыла дверь, а уже мне не понравилась.

Все просто. Мне не нравятся девки, периодически проживающие здесь, по одной простой причине: все они продажные шлюхи, которым нужен не мой далеко не атлетичный отец, а его деньги.

– А ты кто? – произносит «хозяйка», нагло залезая взглядом под рубашку.

Хмыкаю.

Что и требовалось доказать. Стоит поманить ее пальцем, тут же окажется в моей койке.

– Хозяин, – говорю громко и добавляю себе под нос. – В отличие от тебя.

Теряется:

– Еще один?

Брезгливо отталкиваю её в сторону и иду в свою комнату. Чисто теоретически мою, конечно. Поскольку чисто практически я не слишком лажу с отцом и нечасто появляюсь в этой оскверненной квартире.

На ходу снимаю поло и подхожу к шкафу. Через час у меня важная встреча и нужно прилично выглядеть. А поскольку так вышло, что ночевал я не у себя, время поджимало, а до квартиры отца было ближе – я решил рискнуть и воспользоваться его душем и своими вещами.

Великого и вечно занятого я, видимо, не застал, а его «прости господи»…

Беру из шкафа боксеры, полотенце и направляюсь в ванную, расположенную в комнате.

Захожу в душевую и включаю кран.

Тёплая вода начинает стекать по телу, смывая пот с кожи и даря приятное расслабление. Не тороплюсь, кайфую от процесса, пока не чувствую, что к спине прижимается женское тело.

Звездец!

Хочется послать Виолетту куда подальше, не стесняясь в выражениях, но она уже не теряет времени зря, хватает меня за член и начинает интенсивно приводить его в чувство.

Брезгливо пытаюсь оттолкнуть нахалку, но, стоя к ней спиной, это плохо получается.

– Вон пошла, – рычу я.

Но девица не только тупая, но и неважно слышащая. Поскольку с усердием продолжает попытки меня возбудить. Глупая, у меня не стоит на шлюх отца.

Решаю принять жесткие меры и врезать с локтя непонятливой барышне, но в этот момент, как в дурацком анекдоте, входит Марья Ивановна, домработница, которую нанимала еще моя мать, когда была жива, и застывает, вытаращив глаза.

Н-да, картина, прямо скажем, многоговорящая.

Тетка ойкает, пятится и скрывается за дверью, а моя несостоявшаяся любовница, наконец, отпускает меня. Оборачиваюсь сказать ей пару ласковых, но едва взглянул на нее, отпало все желание. Девица, превратившись в рыбу, смотрит на меня, выпучив в глаза, и открывает и закрывает рот, но ничего не говорит.

Хорошо день начался, ничего не скажешь.

Выхожу из душа, беру полотенце и направляюсь в комнату. Наскоро одевшись, пытаюсь найти ошарашенную даму, но её и след простыл. Да, дурость шлюхи не пройдёт для меня даром, но чего я не собираюсь делать – так это брать телефон и звонить, и оправдываться.

Если отец поднимет разговор, скажу правду, а так… Я не сделал ничего плохого.

Выкидываю из головы неприятные мысли, выхожу из квартиры и не успеваю дойти до лестницы, как слышу стук каблуков и голос в спину:

– Подвезёшь?

Даже не оглядываясь, кидаю ей «отвали» и начинаю спускаться.

Звонок отца настигает меня уже после того, как я выхожу из кабинета декана, где моё обаяние, подвешенный язык и, конечно же, липовые справки сыграли свою роль, и я больше не значусь в списках на отчисление. Реально было бы обидно, оттрубив пять с половиной лет в универе со всеми сдачами, вылететь практически перед ГОСами.

Для чего звонит отец и что разговор будет неприятный, понимаю сразу, не пальцем деланный, и поэтому беру несколько секунд таймаута, чтобы подготовится к схватке.

– Выйди, – звучит, едва я нажимаю на кнопку приема вызова.

– Ты знаешь, где я? – не удерживаясь, ерничаю. – Чип при рождении зашил?

– У тебя десять минут.

Хорошее начало. До стоянки, где припаркован мой ГТР, минут пятнадцать быстрым шагом... А еще, если отец не реагирует на стеб, значит дела паршивые. Проверено на собственной шкуре.

Естественно, прихожу позже озвученного времени и хочу сказать, что условия задачи изначально были невыполнимые, но он сразу орет:

– Ты совсем берега попутал! Бабу уже самому не снять?!

Ненавижу, когда Газзаев повышает голос. А еще больше, когда, не разобравшись, песочит. Желание оправдываться полностью пропадает. Становлюсь тупым бараном, которому все пофиг.

– Ты, мелкий говнюк, чтобы больше не приближался к моей квартире и к моей…

Он запинается, начиная подбирать нужное слово, а меня бомбит, и я лезу на рожон.

– Ну, кому?

– Женщине, – чеканит, собравшись, отец.

Кривлюсь, вспоминая его Виолетту.

– Вот реально нашел бы себе женщину. Достойную. А не шлюху.

– Что ты себе позволяешь… – снова теряется от гнева, и я помогаю ему.

– Говнюк, ушлёпок, отродье.

– Как с тобой можно нормально разговаривать?

– А ты разве пробовал?

Стоим, убиваем друг друга взглядами, и знаю: никто не уступит, никто не признает свою вину. Мы обречены быть по разные стороны. Мы как два льва, что делим территорию, и вдвоем на одной не уживемся.

Понимает, что я не уступлю, пригвождает от бессилия разъяренным взглядом, разворачивается и уходит.

Смотрю ему вслед, как он удаляется, как садится в свою жоповозку на задний диван и как его машина трогается и встает между двух внедорожников охраны.

«Удачно» я заскочил помыться и переодеться, однако.