Детектив. Дело №1. Книга мертвых

Напарники

«Нью-Йорк! Если бы мой любимый город и впрямь мог спать спокойно!» Именно эта фраза из комиксов про «Человека паука» всплыла в памяти детектива. С неё началось путешествие в фантастический мир «MARVEL» ещё в далеком детстве.

Что сейчас? Спецшкола позади, полицейская академия пусть и недавно, но тоже оказалась вчерашним днём. Теперь служба в полиции, ночные дежурства по криминальным трущобам и массивный напарник на водительском кресле.

Ночной город большого яблока был как никогда прекрасен. Светящийся неоновыми огнями прожекторов, самое интересное он скрывал там, куда не касался свет всей этой цветовой идиллии.

Проезжая мимо фиолетово-розовых борделей, зелёно-красных аптек, медно-бледных баров, детектив Алекс Фитцджеральд смотрел в окно и мыслями был далеко от этого места и времени. Худощавое лицо брюнета с карими глазами было бледнее обычного. На подобное замечание от кого-то из полицейских его напарник Митч Томсон, коренастый ирландец с боксерской челюстью, отвечал:

- Отстаньте от него! Он постоянно думает. А мозг самый энергозатратный орган. Идите, бездельники, лучше бандитов ловите! Ходите только языками чешите!

Между тем чёрный «Ford Mustang» с двумя параллельно-белыми полосками.

Здесь не было манхэттенских небоскребов, преимущественно трех, максимум шестиэтажные дома из красного кирпича.

- Дьявол тебя побери! - выругался напарник, убавляя радио. – Ну почему преступления не могут быть на Уолл-Стрит, на Эмпайр-стейт-билдинг, на Бродвее. Всегда либо Куинс, либо Гарлем, либо Бронкс! Мать их…

- Теория «Разбитого окна», Митч, - ответил Алекс, также не отрываясь от окна.

- Это еще что?

- Теория утверждает, что игнорирование мелких правонарушений, таким как выбрасывание мусора в неустановленных для этого местах, вандализм, публичное пьянство, прыжки через турникеты в метро и прочее, провоцирует даже обычных граждан совершать подобные преступления. Человек видит, что нарушения правил поведения другими членами социума не пресекаются, и, как следствие, перестаёт считать правила и законы обязательными для себя. При этом условная средняя планка «допустимого нарушения» в обществе постоянно понижается, и рано или поздно это приводит к увеличению числа уже серьёзных преступлений.

- Поэтому я всегда говорю нашим полицейским: видите, как кто-то пнул под зад прохожего – остановитесь – дайте по морде пнувшему. Ну, я же прав?

Алекс будто не слышал Митча и продолжил доводить теорию:

- И наоборот, активная работа по предотвращению мелких нарушений и наказание даже за самые мелкие проступки, так называемая нулевая терпимость, создаёт атмосферу нетерпимости к нарушениям в целом.

Как поговаривали авторы теории: если не заменить в доме одно разбитое стекло, то вскоре в этом доме не останется ни одного целого окна. После этого начнется мародёрство и резкое ухудшение общей криминогенной обстановки в районе.

- То есть, если бы тут убирались и чинили окна, то черные не резали бы друг друга?

- По смыслу этой теории – да.

- Есть в этом что-то, - почесав подбородок, сказал водитель. – Как-то мой старик сказал золотые слова, что чисто не там где убирают, а там где не мусорят.

- В этом и заключается концепция теории «Разбитых окон», - не отрывая взгляда от вечернего Нью-Йорка, ответил пассажир.

- Энциклопедия ходячая, - усмехнулся Митч. – У тебя есть семья?

- Брат, - не обращая внимания на то, что напарник резко перескочил с темы на тему, ответил худощавый полицейский.

- Похоже он в детстве часто бил тебя, раз ты стал таким шизиком, - сворачивая к трехэтажному кирпичному дому, Томсон заглушил мотор. – Приехали.

Бледная луна успела скрыться за тучи, лишь изредка прорезая небосвод желтовато-белым светом, но этого освещения явно не хватало для подобного места.

- Хоть глаз выколи, мать ее, - возмущался Митч.

Как только они подошли к лестнице, ведущей в подъезд дома, из-за угла послышалось:

- Бум!

Митч выхватил пистолет и направил в сторону звука.

- Ха-ха-ха, - послышался смех местного бездомного.

Тот сидел неподалеку от входной двери у мусорных баков. Даже на таком расстоянии чувствовался резкий запах мочи и алкоголя. Было сложно разобрать цвет его кожи. Он определенно был черным, но был ли это его родной цвет или во всем виновата помойка – точно сказать было сложно.

- Ах, ты бомжара! – Томсон пнул его, отчего тот вскрикнул и замолчал.

- Я пожалуюсь на вас!

- Увижу тебя еще раз, - оттирая лакированные туфли платком, проговорил детектив, - костей не соберешь. Испарись!

Бездомный не стал испытывать судьбу. Быстро подняв недопитую бутылку пива, зашагал прочь.

Скрипучая дверь, запах все тех же помоев, вперемешку с жаренным луком, разбитые ступени лестницы, громкая музыка – все признаки бедного квартала в одном флаконе.