Дети из Ада

Глава II

К выходу из библиотеки мы приходим последними. Отец в тысячный раз проводит инструктаж, который каждый живущий здесь уже наизусть знает, даже если на улицу никогда не выходил. Вздохнув, я недовольно морщусь, готовясь вновь выслушивать этот бесполезный поток слов, когда Райан вдруг берёт меня за руку. Он не переплетает наши пальцы, не ласкает моё запястье нежными прикосновениями — просто держит мою ладонь в своей. Крепко, уверенно, показывая, что никогда не отпустит — так, как и должен мужчина держать за руку свою женщину. Кинув на него быстрый взгляд, я, так же крепко сжав его ладонь, подхожу ближе к группе, с которой нам предстоит идти на вылазку.　

— ... запомните — до супермаркета и обратно, — при виде меня отец хмурится ещё сильнее, чем обычно. Ну конечно, после прошлой вылазки он вообще никуда меня пускать не хочет. Гордо вздернув подбородок в ответ на его тяжёлый взгляд, я ясно даю отцу понять, что оставить меня в убежище не удастся. — И, чёрт возьми, без глупостей. Вернуться должны все, это приказ.　

Я фыркаю и показательно отворачиваюсь, словно эти слова сказаны вовсе не для меня. Мне двадцать один год, и опекать меня уже бессмысленно, когда же он это поймёт? Отец старается уберечь меня от всего, что только есть в этом сгнившем мире, и он не хочет принимать тот факт, что не всесилен. Тяжело вздохнув, я кидаю быстрый взгляд на тех, кто идёт сегодня с нами. Разумеется, я их прекрасно знаю — неоднократно мы вместе выходили наружу, как делаем это сейчас.　

Прежде, чем выйти наружу, мы ещё раз проверяем, в порядке ли оружие, сильнее затягиваем шнуровку на высоких сапогах, и, накинув на головы капюшоны, надеваем респираторы. Я опускаю на глаза широкие очки с оранжевыми стёклами, из-за которых мир тут же погружается в тёмно-оранжевые сумерки. Пару раз моргнув, чтобы привыкнуть к этому ощущению, я поднимаю вверх большой палец, как бы говоря остальным, что готова выходить.　

Двое мужчин снимают с дверей три огромных засова, сделанных из широких досок. Моё сердце бешено колотится в груди, словно ему плохо под защитой моих рёбер, и оно хочет вырваться на свободу. Тяжело сглотнув, я сильнее сжимаю пальцами холодный металл автомата, наблюдая за тем, как огромные двери, душераздирающе скрипя, медленно отворяются. В моей голове скрип двери, бешеное сердцебиение и тяжёлое дыхание смешиваются в одну отвратительную симфонию, от которой закладывает уши.　

Двери не распахивают полностью — лишь приоткрывают так, чтобы мы смогли протиснуться между гигантскими створками. Первым, сжимая в руках оружие, выходит Джейсон, следом за ним иду я. Дневной свет ослепляет меня, зажмурившись, я делаю несколько больших шагов, чтобы не мешать остальным выйти. Когда все пятеро оказываются снаружи, двери, всё так же отвратительно скрипя, закрываются за нашими спинами. Покачав головой, я оборачиваюсь. Снаружи крепкое дерево покрыто множеством глубоких царапин, словно нечто огромное старалось прорыть себе путь к нам. Меня передёргивает от одной мысли об этом. К счастью, никто из них уже давно не подходил так близко к нашему убежищу.　

Чья-то рука несколько раз хлопает меня по плечу. Я отвожу взгляд от двери и поворачиваюсь, смотря на лицо Джейсона, скрытое от меня респиратором и почти такими же, как у меня, очками. Он указывает ладонью в сторону дороги, намекая на то, что нам пора идти. Я согласно киваю.　

Говорят, что нельзя нарушать покой мёртвых. Вот только здесь нам некому помешать — даже мертвецов не осталось.　

Мы идём по пустынной улице, под нашими ногами хрустят гравий, обломки черепицы с крыш ближайших домов и куски сгнившей древесины. Единственный звук, который нарушает эту мёртвую тишину — наши шаги. Затхлый, лишённый жизни ветер швыряет в лицо песок, бетонную крошку, небольшие куски стекла и пыль — если бы не очки, со зрением можно было бы смело попрощаться.　

Вскоре моё тяжелое дыхание, искажённое респиратором, заглушает все звуки. Я не слышу хруста сгнивших костей, покосившихся, наполовину рухнувших зданий под своими ногами, не слышу, как ударяются о стёкла моих очков тела маленьких убийц. Даже моё сердцебиение затихает, погружая меня в почти полное безмолвие.　

Только моё дыхание.　

Мне тяжело поверить, что по этой улице когда-то ходили люди. Мысль о том, что этот город был жив, что каждая его частица была наполнена жизнью, кажется мне настолько абсурдной, что я никогда не думала об этом. Жизнь потерялась в том, старом, рухнувшем мире, и нечего было даже думать об этом.　

В новом мире остались лишь смерть и страх.

Чтобы уменьшить шансы столкнуться с　ними, решено идти переулками и узкими улочками. Конечно, из-за этого на дорогу уйдёт больше времени, чем напрямик, зато больше шансов на то, что мы выживем. Я держу оружие наготове, сняв автомат с предохранителя — мы не знаем,　что　и когда решит напасть на нас, так что нужно быть готовым ко всему. По ящикам перебираясь через высокий деревянный забор, отделяющий одну часть переулка от другой, я поворачиваю голову, смотря на Райана, идущего следом. Поймав на себе мой взгляд, он, подняв руку, касается двумя пальцами своего респиратора, после чего протягивает их в мою сторону. Этот знак означает поцелуй. Чёртов мужчина всегда так делает, когда мы на вылазке, и от этого жеста мне становится несколько легче. Как бы сентиментально это не было, но я повторяю этот жест по отношению к нему.　

Потому что, когда смерть нависает над тобой, обнимая чёрными крыльями, ты как никогда раньше начинаешь ценить минуты, проведённые с родными людьми.　

Тишину мёртвого города разрывает дикий вой, пронизывающий первобытным страхом. Рванув в сторону, я прижимаюсь плечом к мусорному баку, чувствуя, как пальцы начинает сводить судорогой. Это происходит каждый раз, когда я понимаю, что скоро придётся стрелять. Сзади меня к баку прижимается Грейс — Райан, Джейсон и Натáн используют в качестве укрытия автомобиль, стоящий на другой стороне переулка. Моё тело дёргается вперёд, я хочу перебежать к мужу, но рука Грейс удерживает меня на месте. Я резко оборачиваюсь, собираясь убрать от себя её руку, но женщина отрицательно качает головой. Указав на мужчин, Грейс проводит большим пальцем по своей шее, после чего указывает на меня, прижав палец к респиратору, и отрицательно качает головой.